– Напомни мне, чтобы мы выбирали более цивилизованные места для встреч, – сказала Хитоми, огибая использованные шприцы и презервативы. Впрочем, в этом свинарнике на улице было полно и другого мусора, народ клал на санпины с прибором.
– Больше народу – меньше кислороду, – сказал я, увернувшись на каблуках от наступления на очередной использованный гондон. – И больше свидетелей.
– Как вот эти? – она кивнула на троицу молодых людей непонятного пола с раскрашенными волосами и в бандитских прикидах, проводивших нас голодными взглядами. Правда, у таких, тех, кто выжил на улицах, присутствует врожденная чуйка – с кем стоит связываться, а с кем нет. Поползновений к нам они не сделали, очко сработало на возможные проблемы.
– Вроде того, – согласился я.
У входа в здание, с заботливо снятыми аборигенами рамами окон и дверями, сидела огромная крыса размером с кошку, пялясь на окружающий мир злобным взглядом. Видимо местный альфа‑крыс, охраняющий свою территорию.
– Пшел вон! – махнула рукой на него Хитоми, однако крыс не оценил широкого жеста, зашипел, и, ощерившись, кинулся в атаку.
– А говорят, крысы не летают, – прокомментировал я тушку, перелетевшую через соседний дом от мощного пинка Хитоми.
– Летают все. Все зависит от силы и скорости пенделя, – он брезгливо осмотрела носок кроссовки. – Ну что, пошли?
И она первой шагнула в дверной проем.
– Ну тут и сральник! – она зажала нос рукой. Да уж, запах вызывал не только резь в глазах, но и рвотные позывы.
– Может, от того бомжа? – я махнул рукой в коридор, где валялась груда скомканного тряпья, скрывающая очертания человеческой фигуры.
– Если только он не сдох и вонять не начал.
– Вроде не сдох, – я посмотрел на больную ауру человеческого существа, человеком назвать это было трудно.
– Но воняет, как будто трижды сдох и обосрался при этом, – сморщила нос Хитоми. – Пошли наверх!
Мы поднялись по заваленной грудами мусора полуразрушенной лестнице на второй этаж.
– Говорила тебе, выбирай место получше! Хотя бы как в прошлый раз, – брезгливо поморщилась Хитоми, поднявшись в полуразрушенную комнату, опять же заваленную мусором.
– Придется изменить правила. А то повторное место появления исключается, чтобы не спалиться.
– Спалиться – не спалиться, а по помойкам шариться тоже надоело, – раздраженно сказала она, рассматривая наваленную у подоконника кучу. – Придется обойтись без лампочки, местные все провода своровали.
– Обойдемся, – я ногой разгреб кучу на полу, вынул из кармана куртки кемпинговый фонарь в полиэтиленовом пакете. – Все, мы готовы. Сколько там минут до переноса осталось?
– Ровно полторы.
Воздух подернулся, искажаясь в слабом свете фонаря, и на засранном полу появилась княжна Воронцова, но не одна, а с пристегнутой к ней как парашютист к инструктору второй девушкой.
– Привет, ребята. Помогите мне отстегнуть пассажира! – она высунула голову из‑за плеча девчонки.
– Сейчас! – я шагнул вперед и взялся за пряжки ремней.
– Странный у вас способ переноса, – хмыкнула Хитоми.
– Сама, что ли, забыла, как тебя переносили? – сказала Анна.
– Вот‑вот, и я испытала странное чувство, когда ко мне сзади пристроилась девушка, да еще ремнями пристегнула. Прямо как в хорошем БДСМ! – оскалилась Хитоми.
– Как ты была пошлячкой, так и осталась! – сказала Анна.
– А то, я такая! – с гордостью заявила Хитоми. – Кто тут у нас?
Наконец я справился со всеми пряжками креплений, и освобожденная от пут девушка в таком же комбинезоне шагнула вперед. Ничего, милая такая черноволосая японочка, с челкой, падающей на лоб, стройная и легкая.
– Лейтенант Службы Безопасности Российской Империи Аямэ Судзуки! – бодро отрапортовала она мне.
– Российской Империи? – открыл я рот.
– Да, именно! Я родилась и выросла в России.
– Поэтому твой японский просто ужасен, – фыркнула Хитоми. – Ладно, шучу. Сойдет.
– Ну ладно, потом перезнакомитесь, – нетерпеливо сказала Анна. – Вот, для тебя пакет от деда.
Она передала мне запечатанный конверт без всяких опознавательных знаков.
– Спасибо! – я взял конверт и засунул его во внутренний карман куртки.
– Ну если все, я ушла! – сказала Анна.
Мы предусмотрительно отошли подальше, краткий миг, искажение пространства – и словно ее здесь и не было.
– Значит, лейтенант Судзуки?
– Так точно!
– Отвыкай, – поморщился я. – Ты теперь не в СБ и не в армии. Я – Рик, а это Хитоми, позывной «Кошка».
– Кошка я для своих, – буркнула Хитоми.
– Ага, а чужим глаза выцарапает. Хватит девчонку пугать, – сказал я.
– Я в курсе, я читала ваши личные дела, – сказала Аямэ.
– Ну надо же, совсем Старик оборзел! – возмутилась Хитоми.
– Ладно, угомонись. Нам надо обратно. Только вот интересно, лейтенант Судзуки, как вы пойдете в форменном десантном комбинезоне Российской Империи по ночному Токио?
– Ага, а потом торчки будут клясться и божиться, что видели русский десант в Токио, – встряла Хитоми.
– А вот так, – девчонка на мгновение окуталась цепью плетений, и вот уже на ней вместо комбинезона короткое платье, кончающееся чуть ниже бедра. – Морок нового поколения, не обнаруживается камерами.
– Ну тебя, такую сладкую, точно попытаются изнасиловать, – прищурив один глаз сказала Хитоми. – Придется прорываться с боем.
– А если так? – сверкнуло плетение, и теперь уже девчонка была одета в кожаную косуху и черные кожаные брюки.
– Чуть лучше, но брючки в облипку лишние, – прокомментировала Хитоми. – Выпуклости могут привлечь неполовозрелых байкеров.
– Ты закончила развлекаться? – спросил я Хитоми. – Тогда пора отсюда выбираться, а то точно нарвемся.
– Ладно, – вздохнула она, явно жалея, что не успела оторваться на новенькой. Чувствую еще дома решит показать, кто тут альфа‑самка, но это я быстро пресеку. Не хватало еще разборок в гареме под моим командованием!
До дома мы добрались на удивление быстро и без приключений, не перехватив никому глотку и без мордобоя.
– Ну что, рассказывай, – я прочитал краткую объективку, присланную Стариком на мою новую подчиненную, но меня больше интересовало, как она себя подаст перед нами четырьмя – сегодня я решил не привлекать дополнительный состав.
– Что именно? – подняла узкую бровь она. – Как я родилась, училась и образовывалась? Могу.
– Как оказалась в Российской Империи? – спросил я.
– Родители – политические эмигранты, получили политическое убежище в Российской Империи. В нашем мире немного другая ситуация…
– Ну я в курсе, я там бывал, – прокомментировал я ее. – То есть на ситуацию и прочие особенности можешь не отвлекаться.
– Хорошо, – сказала она. – Родилась в Санкт‑Петербурге, куда переехали родители. Выросла, как и все остальные дети, только с отличием того, что у меня сразу с детства было два языка, и изучала я две культуры. Закончила школу с углубленным изучением иностранных языков…
– Сколько знаешь?
– Если не считать русского и японского – английский, немецкий, французский и испанский, это те, которые свободно. По мелочи еще китайский и итальянский, но средне.
Мы с моими тетками переглянулись. Полиглот с таким развитием? Ну мне‑то ладно, хватало английского, на котором я обычно с русскими и общался, да и то, не сказать, чтобы я его знал блестяще. Но тут семь языков… Есть, конечно, уникумы, которые и по двадцать и по тридцать знают, но я их лично не видел.
– Замечательно. Но ты пошла не в языковой вуз, а в технический.
– Язык – не профессия, – пожала она плечами. – Это просто полезный навык, облегчающий жизнь. А провести всю свою сознательную жизнь, копаясь в инфинитивах и теориях перевода я не хотела. К тому же у меня с детства были склонности к магии, а в пубертатном периоде все это нахлынуло лавиной…
– Понимаю, – сказала Хитоми. – Бывает такое.
– Ну и на меня обратили внимание волхвы, стала с ними заниматься. Дошла сначала до витязя, ну а потом, после универа по боевым методикам, которые кстати вы проходили, стала характерником и жрецом‑воином.