Ей оставалось только выскочить из кафе и пуститься наутек.
Слушая Елену, Крисельда не верила своим ушам. Анаид не только ослушалась ее, без разрешения изучая заклинания, но и — о ужас! — решила отомстить, открыто воспользовавшись колдовством в общественном месте, в результате чего ее заклеймили как колдунью.
Крисельда была так возмущена, что ей хотелось прибить племянницу стулом.
— Ты совсем рехнулась! — верещала тетушка.
Анаид стойко ее слушала, хотя внутри вся тряслась от страха. Ей было очень стыдно.
— Ты отдаешь себе отчет в том, какой опасности ты всех нас подвергла?! Ты хоть понимаешь, чем это грозит тебе самой?!
В отличие от тети Крисельды, Елена держала себя в руках, но и она была не на шутку встревожена.
— Омниоры никогда не опускаются до того, чтобы мстить с помощью своих колдовских чар!
— Нам категорически запрещено применять заклинания такого рода! Кто тебя им научил? — чуть-чуть успокоившись, спросила у девочки тетушка Крисельда.
Анаид не могла ответить, откуда вычитала это заклинание. Она вообще нигде его не вычитала. Оно как-то само по себе прозвучало у нее в голове, а Анаид произнесла его вслух.
— Я просто хотела, чтобы Марион пригласила меня к себе на день рождения, — пролепетала девочка.
— И для этого ты наградила ее прыщами?!
— Нет. Сначала я произнесла заклинание, чтобы она меня заметила и стала со мной дружить, а она оскорбила меня при всех.
Елена с Крисельдой застонали, дружно всплеснув руками.
— Я сделала что-то не так? — спросила Анаид, заподозрив, что совершила большую ошибку.
— Конечно, не так!
— Маленькая дура!
— Ни одна колдунья-омниора не станет добиваться любви или дружбы с помощью зелья или заклинаний!
— Так поступают только одиоры!
— Кто тебя этому научил?!
Под градом упреков Елены и Крисельды Анаид съежилась и захлюпала носом. Она никогда не видела их такими возмущенными. Теперь Анаид ни капельки не сомневалась, что она никчемный человек и никудышная колдунья…
Анаид рыдала. В последнее время она только и делала, что плакала или ела. Неужели в ее возрасте все девочки обжоры и плаксы?!
Елена с Крисельдой замолчали и присели рядом с Анаид. Елена вытерла ей слезы, а Крисельда принялась гладить ее по голове, пока Анаид не перестала всхлипывать.
Высморкавшись и вытерев слезы, Анаид приготовилась слушать дальше.
Елена с Крисельдой заговорили спокойно и дружелюбно:
— Наше колдовство должно служить добру. Нельзя пользоваться им в своих интересах.
— Омниора никогда не прибегает к заклинаниям в корыстных целях.
— Ты совершила два серьезных проступка.
— А точнее, три!
— А еще точнее, твоих проступков не счесть!
— Однако на ошибках учатся.
— Мы, омниоры, такие же смертные, как и люди, рядом с которыми живем. Мы никогда не пользуемся своими способностями, чтобы добиться любви, дружбы, уважения или денег!
— Если омниору уличат в том, что она применила заклинания и проклятья в корыстных целях — чтобы кому-нибудь отомстить или для чего-то подобного, — ее изгоняют из клана, из племени и лишают колдовского дара.
— Поняла?
— Анаид, омниоры не имеют права делать все, что взбредет им в голову!
— Мы работаем, готовим еду, ходим по магазинам — совсем как обычные люди. Представляешь, во что бы мы превратились, если бы, не пошевелив пальцем, получали все, что захотим?
Анаид кивала, как заводная кукла. Наконец она устала кивать и, в последний раз всхлипнув, спросила:
— Значит, я плохая?
Елена с Крисельдой удивленно переглянулись. Ни одной из них еще не приходилось воспитывать юную колдунью. Как знать — может, то, что происходит с Анаид — ее чрезмерная самоуверенность и нелепые поступки, — в начале пути происходит со всеми?
— Ну ладно, — решив завершить разговор, заявила Крисельда. — Иди спать. Утро вечера мудренее.
— И завтра в школе ни слова о том, что ты натворила! — крикнула вслед девочке Елена. — Я была вынуждена напоить Марион, Рока и их друзей эликсиром забвения. Они забыли все, что происходило с ними за последние сутки… А жаль, они так старательно готовились к контрольной…
— Эликсир забвения? — заинтересовалась Анаид. — Классно! Значит, я могла бы…
— Нет!!! — хором воскликнули Елена и Крисельда.
Анаид попятилась и замолчала.
— На нашем следующем шабаше попросишь прощения за непослушание, — добавила тетушка Крисельда. — Возможно, тебя даже накажут.
Анаид насупилась. У нее не было ни малейшего желания просить прощения у Гайи, но, кажется, выбора ей не оставили. Поцеловав на ночь тетю Крисельду и Елену, Анаид, понурив голову, отправилась к себе в спальню.
Когда за ней затворилась дверь, обе женщины озабоченно переглянулись. Они понимали друг друга без слов.
— Анаид еще не готова.
— А будет ли она вообще когда-нибудь готова?
— А вдруг мы ошиблись?
— А вдруг у Деметры и Селены были веские основания для того, чтобы не посвящать Анаид в колдуньи?
Все эти вопросы непрерывно, как в калейдоскопе, вращались в головах Елены и Крисельды. При Анаид они уже не осмеливались обсуждать ее вслух.
Омниоры начали слегка побаиваться ее колоссальных способностей.
Болтливые привидения
Анаид легла спать в отвратительном настроении. Еще утром она считала себя могущественной колдуньей, способной добиться всего на свете любыми доступными ей средствами, а вечером уже кляла себя как самую глупую, самовлюбленную и бессовестную девочку в мире.
Ворочаясь с боку на бок, Анаид никак не могла удобно устроиться в постели. На правом боку ей не спалось. На левом тоже. Девочка положила на голову подушку, но так было жарко. Сбросив подушку, она выставила из-под одеяла руку, потом ногу, потом вторую ногу, но ей стало холодно. Наконец Анаид надоело ворочаться. Она включила свет и спрыгнула с кровати.
Ей больше не было стыдно. Она злилась на весь белый свет. Жизнь не удалась. Чем дольше она жила, тем противнее становилось все вокруг. Неделю назад она чувствовала себя хуже, чем в прошлом месяце, а сегодня — хуже, чем неделю назад.
На турецком ковре рядом с кроватью сидел призрак рыцаря в шлеме и латах. Когда Анаид вскочила, рыцарь подвинулся, чтобы девочка на него не наступила.
Таившаяся между штор призрачная дама усмехнулась, увидев, как рыцарь вздрогнул.
Анаид не смутилась. Призраки стали к ней приходить с того самого момента, как проявились ее колдовские способности. Они ее не пугали и не мешали, появляясь по ночам на своих излюбленных местах — рыцарь на ковре, а дама в шторах. С первыми лучами солнца призраки исчезали.
Однако нынешней ночью Анаид очень хотелось поругаться — хоть с самой собой, хоть с кем-то другим.
Начала она с себя. Взглянув в зеркало, Анаид показала себе язык. Она себе ужасно не нравилась. Гадкая девчонка! Худосочная! Неуклюжая! Откровенно говоря, Анаид больше устраивала себя до того, как начала стремительно расти. Раньше она была просто коротышкой. А в кого превратилась теперь?! Уродина!
Колдунья, издевающаяся над ни в чем не повинными мухами, воющая по-волчьи, покрывающая личики смазливеньких девочек мерзкими прыщами… И что вообще творится у нее в голове?! Вместо того чтобы думать, как спасти мать, она исходит злобой из-за того что ее, видите ли, не пригласили на день рождения! Она злая, обидчивая, она не способна простить мать за ее шашни с Максом и то, что та не рассказала о дочери своему любовнику!
Анаид устала от нотаций Елены и Крисельды. Она сама вызвалась отправиться на поиски Селены, но теперь ужасно боялась будущего. Стоило сначала думать, а потом говорить. А теперь слишком поздно…