— Разве она пила эликсир?
— Какой эликсир?
— Эликсир превращений.
— Тот, что был в твоей фляжке? — вспомнила Крисельда.
— Да.
— Анаид сделала из нее глоток. И я тоже, — добавила Крисельда. — Что со мной теперь будет?
Несмотря на серьезность положения, Валерия улыбнулась.
— Ничего особенного. Скоро у тебя вырастет хвост, и ты покроешься шерстью.
— Что? Вот так — ни с того ни с сего?! — побледнела Крисельда.
— Конечно, нет, — посерьезнела Валерия. — Все не так просто.
— А как же Анаид?
— Не знаю! Ума не приложу, как у нее получилось. Еще ни одной девочке не удавалось по собственному желанию обернуться дельфином…
Промокшая насквозь, Клаудия добралась до дома к утру. Ей показалось, что в окне их с Анаид спальни мелькнула какая-то тень, и она задержалась на подоконнике, осматривая комнату.
Может, это Валерия заходила закрыть ставни и заметила отсутствие дочери? Или ябеда Цинулис вернулась раньше положенного и настучала Валерии, что Клаудии нет на месте? Как бы то ни было, в комнате действительно никого не было.
Спрыгнув с подоконника в комнату, девочка нащупала вторую кровать, убедилась, что та пуста, и зажгла лампу на прикроватном столике.
Прямо посреди спальни на полу виднелись чьи-то мокрые следы. Клаудия очень расстроилась. Тут кто-то был! Ее отсутствие обнаружили! Рано или поздно это должно было случиться. Странно, что ее не застукали раньше! Впрочем, ничего особенно странного. Валерия была занята делами клана и озабочена слухами о появлении одиор. Потом приехала Анаид, и Валерия посвятила все свое свободное время ей. Клаудия только об этом и мечтала. Позабытая строгой матерью, она спокойно убегала из дома каждую ночь.
Сняв мокрую одежду, Клаудия решила вытереться. Открыв платяной шкаф и запустив в него руку, она ощутила странное тепло. В шкафу было не просто тепло, а жарко, как в печке. Схватив полотенце, Клаудиа немедленно захлопнула дверцу. Ей стало даже немного страшно, но потом она решила, что ей все просто почудилось — ведь у нее были очень холодные руки — и успокоилась.
Погасив свет, Клаудия натянула ночную рубашку, но та была тонкой, и девочка продолжала дрожать, как осиновый лист. Она накрылась хлопчатой простыней, но все равно не согрелась. Буря принесла с собой ледяной холод… Постойте-ка! Кажется, на кровати Анаид валялся свитер! Или он ей только померещился?!
Пока Клаудия тряслась под простыней, прикидывая, стоит ли вставать и искать чужой свитер, дверца платяного шкафа скрипнула и приоткрылась.
Отчетливо услышав скрип, Клаудия вздрогнула. Какая-то маленькая тень метнулась к окну. Крыса? Ласка?
Сев на постели, Клаудия зажгла свет, заметила на подоконнике кошку и встретилась с ней взглядом. Через долю секунды кошка уже выскочила на улицу, но этого мгновения хватило, чтобы у Клаудии кровь в жилах застыла от страха. Девочка подскочила на кровати и рухнула навзничь от острой боли в груди.
Постепенно Клаудия успокоилась, но не могла забыть взгляда прятавшейся в шкафу кошки. Он напомнил ей взгляд женщины, которую она встретила вечером на пляже. Та так же пристально посмотрела на нее.
Наконец девочка взяла себя в руки, встала с кровати и закрыла окно. В этот момент она заметила на постели Анаид аккуратно сложенный свитер. Недолго думая, Клаудия натянула его на себя. Он был ей впору, но от него у нее начала чесаться кожа. Впрочем, свитер был таким теплым, что Клаудия сразу согрелась. Решив, что кожа всегда чешется от шерстяного свитера, надетого на почти голое тело, девочка улеглась в кровать и вскоре заснула, наслаждаясь долгожданным теплом.
Она спала глубоким сном и не слышала, как ближе к полудню вернулась Анаид, не слышала суматохи в доме, телефонных звонков и рассказанной Анаид невероятной истории. Не слышала Клаудия и спокойного дыхания Анаид, проспавшей рядом с нею, после самых невероятных событий в своей жизни, весь день и всю ночь.
Во сне Клаудия видела чьи-то глаза. Их пронзительный взгляд нащупывал путь к ее сердцу. Ее сон был ужасен.
Анаид так и не отдохнула как следует. Она устала настолько, что могла бы проспать всю оставшуюся жизнь. Возможно, ей вообще больше не суждено ощутить себя отдохнувшей. Однажды Деметра рассказала ей о том, что существует эмоциональная усталость, которая никогда не проходит. Наверное, пришел черед Анаид ее испытать.
Девочка считала себя утонувшей, а на самом деле плавала в штормовых волнах в обличье дельфина.
Сидя на скале, Анаид решила, что Валерия ее предала, но на самом деле это было лишь начало посвящения. Когда Анаид узнала об этом, ей почему-то совсем не полегчало.
Однако Валерия уже созвала колдуний на шабаш, и Анаид тоже следовало на него явиться. Колдуньи собирались ради нее. Последние события, поставившие под угрозу существование омниор, взбудоражили все этрусские кланы. Ожидались колдуньи из кланов Совы, Вороны, Касатки и Змеи — из Палермо, Агридженто и Сиракуз.
Всем очень хотелось познакомиться с девочкой из рода Цинулис, славной не только близким родством с Избранницей, но и собственными выдающимися способностями.
Хотя Валерия собиралась держать это в тайне, болтливые дельфины всем уже рассказали о превращении Анаид. Теперь отбоя не было от желающих присутствовать при ее посвящении и узнать из первых рук что-нибудь, способное развеять тревогу, которую все ощущали с момента исчезновения Селены.
Шабаш должен был происходить на берегу обращенной на восток небольшой бухты. Колдуньи все прибывали и прибывали. Анаид очутилась в центре всеобщего внимания.
— Где маленькая волчица из рода Цинулис? — спрашивали все.
Увидев Анаид, многие бормотали:
— Она похожа на Деметру.
— Но не похожа на Селену!
— Бедняжка! Потерять их обеих…
С Анаид не сводили глаз. Некоторые колдуньи рассматривали ее исподтишка, другие — более зрелые и опытные — в открытую. Они хмурили брови, пытаясь понять, как такой тщедушной девочке удалось превратиться в дельфина. К счастью, никто из прибывших не обратился к Анаид с этим вопросом, ведь она и сама не знала, как это у нее получилось.
Вероятнее всего, Анаид не удалось бы вновь обрести человеческий облик без помощи Валерии, которая после шторма приплыла к подводной скале и, нежно поглаживая скользкую кожу дельфина, объяснила ему шаг за шагом, что нужно сделать, чтобы снова стать девочкой. Анаид не знала, сумеет ли снова превратиться в дельфина, а потом вновь обрести человеческий облик. Судя по всему, Валерия тоже не испытывала в этом ни малейшей уверенности.
Когда молодая луна наконец осветила скрытый от ветров и посторонних взглядов южный берег бухты, Валерия зажгла свечи, раздала наполненные чаши и предложила всем испить. Потом начала петь и танцевать.
Анаид первый раз участвовала в настоящем шабаше и очень волновалась. Может, потому, что все на нее смотрели, или потому, что чувствовала, как ее голос и разум сливаются с голосами и разумом собравшихся колдуний.
Анаид радовалась возможности оказаться в кругу других омниор, ощущавших себя сейчас едиными, защищенными и счастливыми.
При этом Анаид понимала, что отныне всем будут известны не только ее подвиги, но и ее проступки…
Посвящение оказалось простым. Как и говорила Клаудия, Анаид нужно было удержать в воздухе пушинку, наполнить водой пустую чашу, поджечь сухие поленья и заставить свою волшебную палочку покрыться зелеными листьями. Все это девочка должна была сделать сама, напряжением воли и способностей.
Анаид не смутилась. Она уже давно поняла, что успех чар почти целиком зависит от уверенности в собственных силах и душевного равновесия. К примеру, злость может подвигнуть колдунью на самые разные выходки, но пока она злится по-настоящему, у нее не выйдет даже самого простенького колдовства.