— Какое зло?
— Ты что, сама не видишь?! — Валерия всплеснула руками.
Наклонившись над черепками, разлетевшимися по выложенному желтой плиткой полу, Крисельда стала внимательно их разглядывать. Внезапно она охнула и с испуганным видом поднесла ладонь ко рту.
— Я вижу скорую смерть, — пробормотала Клаудия. — Страшную смерть…
— Я вижу огонь! — воздев руки, добавила Валерия. — Грозное пламя, готовое пожрать чью-то жизнь.
— Я вижу муки, слезы и страдания, — сказала Клаудия и закрыла лицо руками.
Анаид не сводила глаз с Крисельды, застывшей на корточках над осколками и с ужасом внимающей этим грозным словам. Этрусские прорицательницы славились даром провидения, и никому не пришло бы в голову пренебрегать их предсказаниями.
Глядя на Крисельду, Анаид тоже затрепетала. Воздух пульсировал от недобрых предвестий.
В тот вечер ни у кого не было аппетита, и жаркое из кролика осталось нетронутым.
Чтобы Клаудия потихоньку не улизнула, Анаид окружила спальню мощной защитой.
Клаудия не могла уснуть. Она хрипела и тяжело дышала.
— Хочешь, я положу руку тебе на лоб? Станет легче, — предложила Анаид.
— Пошла ты знаешь куда, паршивая ябеда! — прошипела сквозь зубы Клаудия.
Анаид съежилась на кровати. Какая несправедливость! Она же старается защитить Клаудию! Помочь ей! А та, вместо того чтобы сказать ей спасибо, теперь ненавидит Анаид больше, чем свою мать и всех одиор вместе взятых!
Клаудия спала плохо, ворочалась с боку на бок, стонала, часто просыпалась, вставала и, тяжело дыша, подходила к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха.
Из окна пахло жасмином и глициниями, но через некоторое время Анаид почувствовала уже знакомый резкий неприятный запах.
Девочка насторожилась. Приближалась одиора. Ей было не преодолеть созданную Анаид защиту, и она была бессильна что-либо предпринять, не имея возможности взглянуть жертве в глаза. В ее власти было только таиться под окном и беззвучно звать Клаудию, рвавшуюся на этот зов, как теленок на мычание матери.
Вскочив, Клаудия бросилась к одежде.
— Ты куда? — спросила Анаид, тоже вскочившая с кровати и вставшая между Клаудией и стулом с одеждой.
— К Бруно! Он заболел! Я ему нужна! — пробормотала Клаудия, пытаясь дотянуться до джинсов.
— Откуда ты знаешь? — спросила Анаид и зажгла свет.
— Знаю и все! Я ведь тоже колдунья! Помнишь дурное знамение? Оно предвещало смерть Бруно.
— Ты ошибаешься.
— Замолчи!
Однако заткнуть рот Анаид было не так просто. Погасив свет, она взяла Клаудию за руку и подвела к открытому окну. На фоне деревьев был ясно различим женский силуэт.
— Ты ее видишь?
— Конечно, вижу! Это двоюродная сестра Бруно. Она пришла за мной.
— Ты совсем спятила! Это же одиора! Она сосет у тебя кровь. Поэтому-то тебе так плохо. Поэтому ты стонешь во сне, поэтому у тебя болит сердце! Покажи мне грудь, и я найду там ранку…
— Не прикасайся ко мне!
Анаид опустила руки.
Клаудия с изменившимся лицом кашляла и с трудом дышала.
— Почему мне никак не выйти из спальни?
— Я защитила ее, чтобы тебе не причинили вреда.
Клаудия схватилась за сердце. Некоторое время она мерила маленькую комнатку шагами, как лев клетку. Наконец, она на несколько секунд задержалась у окна, потом села на кровать и опустила голову.
— Значит, двоюродная сестра Бруно — одиора и сосет мою кровь?
Анаид перевела дух. Наконец-то Клаудия прозрела!
— Вчера ночью я видела, как она склонилась над тобой, когда ты спала.
— Из-за этого ты и пошла к маме? Ты хотела меня спасти?
Анаид кивнула, а Клаудия всплеснула руками:
— Какая же я дура! Теперь я все понимаю. Ты хотела мне помочь!
Анаид взяла Клаудию за руку. Рука была ледяная.
— Оденься потеплее и ложись спать!
С этими словами в знак примирения Анаид протянула Клаудии свой свитер. Улыбнувшись, Клаудия взяла его, но ложиться не стала.
— Из-за твоей защиты мне даже в туалет не выйти, — пробормотала она. — Я сейчас описаюсь…
Анаид на несколько секунд сняла защитный кокон.
— Дуй бегом, а то одиора проникнет в спальню и парализует меня взглядом.
— Ладно, — сказала Клаудия и на цыпочках побежала в сторону туалета.
Анаид притаилась у окна и стала следить за одиорой. Через несколько секунд та направилась прочь от дома к стоявшей в переулке машине. На этот раз она осталась без своего кровавого ужина!
Отойдя от окна, Анаид прислушалась к журчанию воды в туалете и уже приготовилась снять защиту, чтобы Клаудия могла вернуться, — но услышала быстро удаляющиеся по коридору шаги и стук входной двери. Это еще что такое?!
Подозревая самое худшее, Анаид бросилась к окну и увидела босую Клаудию, которая в одной пижаме бежала к машине, поджидавшей ее с работающим двигателем и распахнутой дверцей.
— Клаудия! Обманщица!
Та даже не обернулась.
Схватив атам и свою березовую волшебную палочку, Анаид вылезла в окно, соскользнула по стволу вишни на землю и бросилась вслед за Клаудией.
Оказавшись на улице, Анаид машинально пробормотала заклинание и уже через секунду очутилась в автомобиле Селены. На этот раз девочка чувствовала себя за рулем уверенно. Не зажигая фар, она устремилась за спортивной машиной одиоры, стараясь не слишком к ней приближаться.
Автомобиль похитительницы свернул с шоссе и въехал в лес по проселочной дороге, поднимавшейся по южному склону Этны.
Анаид направилась следом с величайшей осторожностью. Она знала, что столкновения с любым препятствием будет достаточно, чтобы разрушить чары и лишить ее средства передвижения. Затаив дыхание, девочка вцепилась в руль и старалась не упускать из виду габаритные огни автомобиля одиоры.
Наконец автомобиль похитительницы остановился, и красные огоньки погасли.
Решив подобраться к одиоре и ее жертве как можно незаметнее, Анаид махнула рукой, и ее призрачная машина исчезла. Каким бы иллюзорным ни был автомобиль, без него девочка почувствовала себя совсем беззащитной. Впрочем, раздававшиеся в ночном лесу голоса уже не сливались в ее ушах в угрожающий нечленораздельный хор. Анаид различала и понимала крики всех притаившихся в темноте хищников.
Под уханье филина и вопли совы Анаид кралась на свет, сочившийся из оконца пастушьей хижины, и даже не задумываясь, ответила на рев молодого оленя, точившего рога о деревья в предвкушении схваток с другими самцами.
Анаид двигалась медленно и осторожно. У нее не было никакого плана действий, она просто решила во что бы то ни стало спасти Клаудию. Пробираясь к хижине, она мысленно позвала Крисельду, чтобы предупредить ее. При этом девочка очень надеялась на тетушку. Если та убедит Валерию, что Клаудия действительно на краю гибели, — взрослые колдуньи придумают, как помочь оказавшимся в смертельной опасности девочкам.
Анаид решила дождаться появления Валерии и Крисельды, — но тут сквозь приоткрытую дверь хижины увидала страшную картину.
Бледная как смерть Клаудия еле слышно стонала и хрипела, вздрагивая, как в агонии. Примостившаяся рядом с ней одиора жадно впилась губами в обнаженную грудь девочки, лишь изредка отрываясь, чтобы облизать перемазанные кровью губы. Анаид замерла в ужасе, не зная, что предпринять. В этот миг одиора своими длинными изящными пальцами раздвинула веки одного из закатившихся глаз Клаудии и стала нащупывать глазное яблоко, явно намереваясь его вырвать.
Этого Анаид не могла допустить.
Всю обстановку сложенной из грубых камней крошечной хижины составляли деревянный стол, четыре стула и кровать у очага. На полу валялся скомканный свитер Анаид. За несколько секунд рассмотрев все это, девочка решила, что если и сможет взять верх над одиорой, то лишь благодаря внезапности нападения.