Иногда Анаид было лень помогать бабушке, и она пряталась от нее в кустах. Так девочка обнаружила «свою» пещеру — узкую расщелину в скале. Сначала она пробралась в нее на четвереньках, а потом скатилась, как с горки, в высокий и величественный подземный зал. Исследовав все его прекрасные сталактиты, подземные водоемы и гроты, Анаид решила, что эта пещера станет ее тайным убежищем, уединенным местом, выбравшим маленькую девочку, чтобы укрывать ее в минуты печали и опасности.
Этим вечером Анаид безбоязненно пересекла темный лес, оглашаемый лишь криками совы, и скатилась в недра своей пещеры. Там, при свете одинокого светильника, она аккуратно отколола от своего черного небесного камня кусочек в форме слезы, как сделала это тогда, когда умерла Деметра.
Черный каменный метеорит упал в дубраве прошлым летом. Он был твердым и блестел.
Анаид, сняла со щеки две слезинки и зарыла их у входа в пещеру. Никто не объяснял девочке значение этого ритуала, никто ее ему не учил. Так она утешала себя, помечая слезами территорию своего горя, а на шнурке на ее шее сверкали две черных блестящих слезинки — по одной на каждую из женщин, которых она любила и потеряла: в память о Деметре, рассудительной и строгой, но всегда справедливой, и о Селене, странной, почти безумной, но очень доброй.
Эти такие разные женщины вскормили Анаид, воспитав ее рассудительной и разносторонней.
После смерти бабушки Деметры у Анаид не осталось никого, кроме Селены, и Анаид ухватилась за мать, как утопающий за соломинку. Анаид признавала, что порой ей было стыдно за Селену, и та часто вела себя не так, как другие матери, не так одевалась, была не так же скромна и неприметна. И все же Анаид ее обожала.
Теперь, после исчезновения матери, Анаид осталась совсем одна. Однако девочка старалась не поддаваться тоске и страху, твердя про себя, что Селена вот-вот вернется.
Сидя на корточках у входа в пещеру, Анаид разровняла землю над закопанными слезинками. Ей хотелось побыть здесь еще, наедине со своими воспоминаниями, но вдруг она уловила еле слышный шорох и почувствовала едва заметное движение воздуха. Вскочив на ноги, девочка углубилась в пещеру. Отряхивая прилипшие к джинсам листья, Анаид внимательно огляделась. Ее не покидало ощущение, что кто-то смотрит на нее из темноты леса.
Возвращаясь в селение, Анаид все время невольно ускоряла шаг. Ей казалось, что за ней кто-то идет. Возможно, это был просто беспочвенный страх, порожденный усталостью и глубокой печалью, но девочка готова была поклясться в том, что с воздухом вокруг происходит нечто странное, а яркий свет молодого месяца стал глуше.
Без Селены все вокруг показалось Анаид маленьким и тусклым, словно кто-то накрыл долину Урта большой крышкой из матового стекла.
— Анаид!
Шагавшая с портфелем в руке, Анаид подняла голову. Это ее окликнула Елена, поджидавшая девочку у дверей школы.
— Приехала твоя тетушка Крисельда!
Анаид так удивилась этому известию, что совершенно растерялась.
— Моя тетушка? Какая тетушка?!
— Сестра твоей бабушки. Ты ее сразу узнаешь. Она приезжала в прошлом году на похороны.
Теперь Анаид и сама сообразила, о ком идет речь, хотя эта женщина совершенно не походила на Деметру. Девочка не очень хорошо помнила невыразительные черты лица тетушки Крисельды, зато помнила, что от нее пахло лавандой, а рука, которой та гладила ее по волосам, была мягкой и теплой. Эта рука очень успокоила тогда сильно горевавшую по Деметре Анаид.
Впрочем, сама тетушка Крисельда была совсем иной. Маленькая и подвижная, несмотря на полноту, она хваталась одновременно за несколько дел, и все валилось у нее из рук — тарелки, стаканы и вазы. Даже оказавшаяся на пути Крисельды собака могла быть уверена, что та обязательно отдавит ей лапу или хвост.
Вот и сейчас, пока тетушка ее обнимала, Анаид убедилась, что вся их кухня уже перевернута вверх дном.
— Зачем это?!
— У вас на кухне был страшный кавардак, все заросло грязью! Так нельзя! Кухня — сердце дома и любит чистоту и порядок!
Анаид не стала ломать голову, кто вызвал тетушку, как она проникла в дом и с чего вдруг решила, что ее первоочередная задача — опорожнить кухонные шкафы и холодильник, высыпать все из банок Деметры, попробовать на язык пряности, которые использовала Селена, выстроить в ряд горшки и кастрюли и обнюхать травы, пучки которых свисали со стропил.
К счастью, тетушка Крисельда ограничилась кухней. Библиотека, гостиная и спальни еще не успели пострадать от ее бурной деятельности. Впрочем, привычная к эксцентричному поведению Селены, Анаид решила не обижаться на тетушку, которая своим появлением очень ее выручила. Теперь девочка могла вернуться домой, в родную кровать, вместо того чтобы ужинать за одним столом с семейством Елены и лежать по ночам, сжавшись в комок в спальном мешке в одной комнате с Роком. Если тетушка будет всюду совать свой нос, в нынешней непростой ситуации Анаид сумеет с этим смириться… Но все-таки зачем она приехала? Почему появилась в осиротевшем доме именно сейчас?
— Ты знаешь, где Селена, тетушка?
— Скоро мы все узнаем, детка. Очень скоро.
С этими словами Крисельда положила руку на лоб Анаид, которая, как по мановению волшебной палочки, успокоилась.
Скоро из кухни появилась хозяйственная Елена с очень вкусно пахнущим мясным рагу с картошкой, горохом и капустой. Обычно Анаид не притрагивалась к рагу, но сейчас была так голодна, что даже не задумалась, кто приготовил такое сложное блюдо и откуда взялась капуста — редкий гость в доме Селены, питавшей к ней стойкое отвращение.
Вместе с Крисельдой и Еленой Анаид уселась за стол и сделала три вывода из довольно загадочной беседы, которую вели, поверх ее головы, тетушка и библиотекарша.
Во-первых, Елена снова была беременна и снова ждала мальчика.
Во-вторых, тетушка Крисельда понятия не имела, как ухаживают за детьми, но была полна решимости позаботиться об Анаид и выяснить, куда подевалась Селена.
В-третьих, тетушка выбросила из кухни все банки, включая горшочек с лекарством, которое принимала Анаид.
Это обстоятельство вывело девочку из себя.
— Я уже четыре года пью эту микстуру! С десяти лет, когда мне сказали, что я очень медленно расту…
Тетушка Крисельда разинула рот.
— Тебе что, четырнадцать лет?!
Удивление особы, самочинно расправившейся с ее лекарством, окончательно разозлило Анаид.
— Вот именно! И видите, на что я в этом возрасте похожа?!
Тут тетушка разинула рот еще шире и задала вопрос, который можно было ожидать только от бесцеремонной родственницы:
— У тебя уже начались месячные?
Анаид почувствовала на себе взгляд двух пар любопытных глаз. Женщины с нетерпением ждали ответа, и Анаид не стала кривить душой, томившейся в ее столь неразвитом теле.
— Нет.
Тетушка Крисельда и Елена озабоченно переглянулись, и библиотекарша с извиняющимся видом пожала плечами.
— А мама говорила тебе о том, как это бывает? Говорила, что надо делать, когда… ну, когда…
Анаид обиделась. За кого они ее принимают!
— У нас в классе уже у всех девочек были месячные. Я прекрасно знаю, что такое прокладки и тампоны. Можете не переживать, я не упаду в обморок!
Однако ответ Анаид почему-то не успокоил ни Крисельду, ни Елену. Наоборот, вид у них стал еще более озабоченным.