— Еще один сын?
— И такой хорошенький! Вылитая девочка. Я хочу назвать его Розарио!
— Не делай этого, — усмехнулась Анаид. — Он проклянет тебя, когда подрастет, и ты не найдешь покоя за гробом!
— Ладно. Я назову его просто Роз.
Ничего не подозревавший Роз по-прежнему сосал молоко.
— Ну вот я и дома, — выдохнула Анаид.
— Как ты выросла, детка! Ты уже выше меня! И у ноги тебя длиннее, чем у Селены. Но на что похожи твои волосы! Давай я помою тебе голову!
— Я неделю ничего не ела, — пробормотала Анаид.
— Так чего же ты молчишь! — всплеснула руками Елена. — Рок! Быстро на кухню! Возьми самую большую тарелку и положи Анаид еды!
Пережевывая сало, капусту и горох, Анаид не понимала, как ей раньше могла не нравиться божественная стряпня Елены, способная поставить на ноги умирающего.
Потом Анаид снова уснула. Ей казалось, что она проспала вечность. После ей захотелось помыться, но не во что было переодеться. Одежда Елены висела на ней как мешок.
Смерив Анаид опытным глазом, Рок заявил, что у них с Марион один размер, и через несколько минут вернулся со свертком.
— Я ее обманул, — подмигнув Анаид, сказал Рок. — Марион думает, что я готовлюсь к карнавалу!
Волосы Анаид уже высохли; она причесалась, натянула облегающие джинсы и короткую блузку.
Осмотрев Анаид с головы до ног, Рок даже присвистнул:
— Лучше не показывайся Марион на глаза. Она застрелится от зависти!
Анаид с удовольствием посмотрела бы на себя в зеркало, но ей было некогда. Елена уже давно ждала ее в библиотеке.
Перед Еленой громоздились груды открытых книг, и вид у нее был очень озабоченный. Заметив Анаид, библиотекарша опустила голову, и девочка сразу поняла, что та что-то от нее скрывает.
Больше всего Анаид не устраивало, что в последнее время все шло сравнительно гладко. Легкие пути всегда ведут в пропасть! Поэтому уже поднабравшаяся кое-какого опыта девушка решила прикинуться дурочкой и посмотреть, к чему будет клонить Елена.
— Подожди. Я сейчас! — не поднимая головы от книг, пробормотала Елена.
Усевшись на знакомый с детства скрипучий деревянный стул, Анаид стала ждать. Наконец Елена захлопнула очередную книгу, подняла глаза и застыла с открытым ртом, изменившись в лице.
— Что случилось? — испугалась Анаид.
Елена вела себя очень странно. Схватившись рукой за сердце, она с трудом переводила дух.
— Ничего! Ничего не случилось! Извини. После исчезновения твоей матери у меня шалят нервы. А теперь вот увидела тебя и…
— Я тебя напугала? — спросила Анаид и невольно одернула короткую блузку. Еще никогда в жизни она не носила такой вызывающей одежды.
— Да. То есть нет… Дело в том, что ты… Ты же вылитая Селена! Ты хоть видела себя в зеркале?
Конечно, Анаид себя не видела. У нее не было привычки смотреться в зеркало, потому что с раннего детства она ничего привлекательного в себе не находила. Вот и на этот момент Анаид уже целый месяц не видела своего отражения.
— Сегодня ночью будет шабаш, — наклонившись к Анаид, прошептала ей на ухо Елена. — Я всех созвала. Гайя и Карен очень хотят услышать историю твоих приключений.
Анаид кивнула, взглянула на часы и сказала:
— Мне надо зайти домой. Посмотрю, не осталось ли там крема Селены. Что еще мне взять с собой? Ведь это мой первый шабаш!
— Возьми атам, чашу и палочку.
Кивнув, Анаид поднялась, но Елена задержала ее еще на секунду.
— Приходи к нам ужинать. Мы будем тебя ждать. А потом вместе полетим на поляну.
— Хорошо! — согласилась Анаид. У нее были другие планы, но посвящать в них Елену не стоило.
Порадовавшись тому, что та не умеет читать мысли, Анаид выскочила из библиотеки. До сего момента ей удавалось ускользать от прямых ответов на вопросы о том, каким путем она вернулась в Урт. Анаид отвечала уклончиво и постоянно боялась, что Елена побежит звонить Крисельде.
Впрочем, какие-то телефонные разговоры явно уже состоялись.
Судя по всему, Елене велели задержать Анаид в Урте до прибытия Крисельды. Или, может, приставить к девочке другую омниору с тем же заданием — умертвить Селену.
Кто это будет? Сама Елена? Лучшая подруга Селены Карен? Или ее заклятый враг — Гайя?
При одной мысли о Гайе Анаид стало дурно.
Подойдя к дверям своего дома, Анаид застыла на месте. Ключи!!!
Свои ключи девочка оставила в Таормине.
Как же попасть в дом?!!
Осмотрев дверь и окна, Анаид убедилась, что без ключей внутрь не проникнуть. Оказывается, она провела почти всю сознательную жизнь в форменной крепости!
Усевшись на крыльце, Анаид стала усердно проклинать свою злую судьбу.
Выскочившая на улицу в три часа ночи в ночной рубашке Крисельда не говорила Анаид, кто запер дом, но не прошло и часа, как на улице появилась Карен со связкой ключей. Пораженная такой заботой, Анаид не противилась, пока та обнимала, целовала и восторженно тормошила ее. Однако девочка и в этот раз сумела не расчувствоваться, не наговорить лишнего и заметить, что Карен странно на нее поглядывает.
Войдя в дом вместе с Анаид, Карен зажгла свет и сообщила:
— Елена сказала мне, что ты здесь… Я тут прибиралась и вытирала пыль. Я была уверена, что вы вернетесь.
— Кто — вы?
— Вы с Крисельдой… И Селена, конечно…
— Спасибо, Карен. Мама считала тебя своей лучшей подругой, — заметила Анаид и покосилась на Карен, желая понять, какое действие возымели на нее эти слова.
— Я… Я очень люблю Селену.
— И я тоже.
— Но иногда люди, которых мы любим, меняются… Или оказывается, что они не таковы, какими мы их себе представляли.
— Я уже это поняла, — пробормотала Анаид, начиная нервничать.
Не умевшая кривить душой, Карен взяла Анаид за плечи и произнесла:
— Видишь ли, Анаид, твоя мать мешала тебе расти и развиваться.
— Как? — спросила Анаид, чувствуя, что Карен говорит правду.
— Той самой микстурой. Она не позволяла твоим способностям проявиться, а телу — вырасти.
Анаид ужаснулась. Она уже давно научилась ничего и никого не пугаться, но слова Карен поразили ее в самое сердце.
— Не может быть!
— Нет, может. Мы не знаем зачем, но она так делала.
Анаид едва не расплакалась. До крови кусая губы, она страшным усилием воли держала себя в руках.
Значит, Селена столько лет издевалась над ней, утверждая, что ее развитие угнетено естественными причинами!
Нет! Анаид не желала даже думать об этом. От таких мыслей у нее в голове все путалось, а сейчас как никогда ей нужна была способность ясно и трезво мыслить.
Чтобы добраться до матери, Анаид должна ее любить. Кто же спасет Избранницу, если ее собственная дочь утратит в нее веру?!
— Кроме того, в твое отсутствие кто-то выплатил ваш долг по закладной. Это большие деньги, Анаид! Очень большие!
Карен неуверенно переминалась с ноги на ногу. Теперь, взвалив свои сомнения на чужие плечи, она чувствовала себя виноватой.
— Прости, Анаид, но я должна была сказать тебе это.
Понурившись, Карен вышла из дома. От того, что она выговорилась, легче ей не стало. Наоборот, теперь она переживала не только за Селену, но и за Анаид.
Оставшись одна, Анаид проглотила слезы и бросилась в спальню Селены. Теперь она нуждалась только в одном — убедиться в том, что мать любила ее и по-прежнему любит.
Не зная, что ищет, Анаид перевернула вверх дном все шкафы. Наконец она нашла старую обувную коробку, на которой неровным почерком Селены было написано: «Моя маленькая Анаид».
В коробке лежали малюсенькие лакированные башмачки, — наверное, первая обувь Анаид, — перламутровая шкатулка с молочными зубами и медальон на серебряной цепочке.
Дрожащими пальцами Анаид долго не могла открыть медальон.
Наконец он раскрылся, и девушка долго умиленно разглядывала его содержимое, чувствуя, как уходят из ее сердца тревога и беспокойство.