— Дурак ты, — мужчина зарылся пальцами в волосы ему на затылке, вызывая по телу волну какой-то неясной, ошеломленной дрожи. — Ты же не один, — вздохнул он. — Меня бы вот Шерил за такое поведение выпорол, между прочим.
Аллен не сдержался и судорожно рассмеялся сквозь слезы. Смех получился каким-то лающим и очень слабым, но стало определенно легче.
Тики хохотнул в ответ, опаляя его макушку горячим дыханием, и похлопал юношу по спине в успокаивающем жесте, отчего Уолкер зарылся с носом в его пальто, чувствуя, как слёзы всё ещё текут по щекам и как ему приятно быть в чьих-то объятиях.
Глаза болели — линзы задвигались, и нужно было бы снять их и закапать капли, но двигаться не хотелось. Хотелось, чёрт подери, обнимать Микка и гретьсягретьсягреться.
Мужчина был тёплым. Неожиданно тёплым, ласково-заботливым, надёжным. Аллен ощущал себя сейчас в безопасности.
И он грелся. Наконец-то грелся.
Даже Неа не дарил ему столько тепла, или, возможно, это Аллен просто не мог воспринять именно его жар, закрывался от брата, но Тики… он согревал. Он плавил.
Юноша зажмурился (глаза стрельнуло болезненной молнией) и глухо рассмеялся, глубоко вдыхая полной грудью и прижимаясь к мужчине крепче, чтобы уже через мгновение отстраниться, смущённо шмыгнув носом.
— Прости, — сконфуженно буркнул он, закусывая губу, и почесал шрам, как всегда обычно делал, когда не знал, как вести себя.
— Да я уже привык, что вы все плачете, — Тики как-то наигранно скорбно сжал губы, словно оттаивая к нему, и щелкнул юношу по покрасневшему носу. — Только глаза не три, а то еще воспалятся, и твой брат будет потом допытываться, уж не бил ли я тебя тут… — на этом он отвел взгляд в сторону, на миг снова становясь каким-то отстраненно-задумчивым, но тут же коротко кивнул словно сам себе — и открыл дверь, выскальзывая из авто на улицу.
Аллен все-таки потер глаза, на секунду жмурясь, чтобы сохранить в памяти приятное теплое ощущение, и последовал за ним. А Неа скажет, что линза чуть не выпала, вот глаза и заслезились. Потому что эта маленькая, совершенно в данном случае, незначительная недомолвка — она того определенно стоила.
========== Op.12 ==========
Тики лениво потянулся, совершенно не горя желанием покидать постель, и уткнулся носом в подушку, укутывая себя в одеяло поплотнее, чтобы никакая часть тела не выглядывала. Отчего-то на душе было приятно, легко, светло. Словно вчера он был на концерте Алисы, словно он трепетно держал её за руки и тонул в своей влюблённости.
Микк резко раскрыл глаза, обречённо вздыхая.
Никакой Алисы не было.
А вот влюблённость, по всей видимости, осталась.
Он всё-таки поднялся с кровати, мимоходом отмечая, что ни Неа, ни его вещей в комнате нет, и поплёлся в ванную, застряв там минут на тридцать. Когда же мужчина вышел, по квартире разливался аромат чего-то съестного. Тики любопытно повёл носом и заглянул на кухню, где, что было уже совершенно неудивительно, у плиты орудовал Аллен, ужасно домашний в растянутой красной футболке и шортах, с собранными в пучок волосами и напевающий что-то в такт, видимо, тому, что звучало в наушниках.
Микк устроился за столом и положил подбородок на скрещенные руки, наблюдая за мимикой и жестикуляцией юноши. Тот был так похож и одновременно так непохож на Алису, что…
Он и есть Алиса, Тики, просто смирись с этим.
Тонкий, хрупкий, угловатый — еще совсем мальчишка, даром что девятнадцатый год. Поэтому и смахивает чем-то на девчонку, если в платье его нарядить.
Внезапно Аллен притопнул ногой и замер, вскинув голову. Как видно, музыка в наушниках сменилась, и именно это так подействовало. Юноша легонько застучал ножом по разделочной доске, прекращая нарезку мяса, и, покачивая головой, запел громче, давая Тики с удивлением узнать в своем мурлыкании «Magic Moments» Перри Комо.
Мужчина не сдержал улыбки — до того забавно Аллен выглядел, пританцовывая под музыку из наушников, а уж подпевал и тянул слова он и вовсе чудо как хорошо.
Совсем как Алиса.
…ведь он же и был Алисой.
Может, стоило просто услышать, как редиска поет, чтобы наконец смириться с этим?
Потому что пел Малыш так же, как и на сцене — эмоционально и полностью отдаваясь этому делу.
Вода в кастрюльке закипела, и Аллен плавно подскочил к ней, словно исполнял какой-то танец, чёрт подери, после чего приоткрыл крышку и убавил огонь, начиная петь уже что-то совершенно другое, тоже живенькое и задорное, но на японском языке, а Тики наблюдал, как он пластично двигает плечами, как спина его совершенно грациозно извивается из стороны в стороны, а руки (в перчатке была лишь левая ладонь) порхают в воздухе, чётко перемещаясь от продуктов к склянкам, плошкам, кастрюлькам.
Мужчина наблюдал — и ловил себя на том, что любуется.
Уолкер вдруг возбуждённо хохотнул и принялся выпевать какую-то инструментальную партию, по ритму больше принадлежащую гитаре, при этом постукивая ногой и умудряясь не залететь ножом себе в глаз.
Мужчина тихо хохотнул, поймав себя на том, что несмотря на довольно неустойчивую в принципе ситуацию ощущает себя удивительно спокойным.
Аллен обернулся к столу (на нем тоже стояла пара мисок с уже нарезанной зеленью) — и застыл на месте, тут же замолкая и смущенно краснея. Дернул из уха один наушник и, упорно отводя глаза, медленно протянул:
— Д-до-о-брое у-у-у-тро…
— На удивление да, — согласился с ним Тики от нечего делать. — Весьма забавно наблюдать за тем, как ты танцуешь за приготовлением завтрака.
Юноша тут же цапнул со стола нужную ему миску и резко отвернулся, но Микк успел заметить, как румянец от его скул пополз к шее.
Пожалуй, это было мило. Возможно, даже слишком.
Потому, наверное, что сейчас Аллен даже ощущался как Алиса, и это ощущение — это накладывание, наслоение друг на друга людей, которых он считал отдельными, оно заставляло не то что смириться с действительностью, но покориться ей.
И принять то, что без памяти влюбился в пусть и наряженного в платье, но все же в парня, будучи при этом стопроцентным натуралом, которого всегда привлекали большие упругие женские прелести.
На самом деле Тики много и долго думал об этом. Он пропускал концерты Алисы (Аллена), но совсем не ходить на них не мог, и это уже было показателем того, что так просто от этой влюбленности не отвязаться.
А жаль.
Потому что если Тики, допустим (лишь допустим, Тики ведь чертов натурал, он любит женщин, и он доказывал себе это аж трое суток), и нужны эти чувства, то вот Аллену — точно нет. У Малыша и своих проблем выше горла, у него просто нет времени на какие-то отношения, да и Уолкер же натурал, чёрт подери, несмотря на все эти игры с переодеванием.
…и о чём ты вообще думаешь, Микк?
Аллен положил телефон и обмотанные вокруг него наушники на стол, всё ещё ужасно красный и пытающийся не показывать своего лица, и вернулся к плите, весь напрягшийся, сразу же подтянувшийся словно бы в ожидании чего-то страшного.
Тики, заинтересованно усмехнувшись, бросил взгляд на тонкие, но не лишённые аккуратной мускулатуры ноги и внезапно подумал, что…
Мысль пришлось отрубить сразу же, потому что это, мать, был мелкий Уолкер и парень, чёрт раздери! Парень!
— Лучше бы звука прибавил, — вздохнул Тики, усилием воли отводя взгляд от ног юноши (и вообще от юноши) и откидываясь на спинку стула.
— Ты же… не слушаешь рок, — сконфуженно буркнул себе под нос Уолкер, торопливо дорезая мясо и раскладывая его на сковороде. — В смысле… Ну ты же слушал только…
— Рок-баллады и J-рок в твоем исполнении, — закончил за запнувшегося юношу Тики. — Ну ты же слушал сейчас не этот ор, который так обожает твой брат, — здесь Аллен, видно не удержавшись, тихо засмеялся и задрожал спиной от этого смеха. — Или ты стесняешься делиться своей музыкой? — мужчина вскинул бровь и дернул уголками губ в улыбке.