Тики заставил себя думать о чём-то очень серьёзном и опасном, а не о том, как сильно ему хочется поцеловать эти яркие алые губы.
Например, в машине ждал Неа. И как только Аллен увидит его, то точно уж не позволит даже просто прикоснуться к себе.
Мужчина отстранено дёрнул уголком губ, взглянув на воодушевлённо взирающего на него Малыша, и обречённо вздохнул, всё-таки не сдержавшись и легко поцеловав дёрнувшемуся юноше ладонь.
— Ты был великолепен сегодня. И у меня для тебя сюрприз.
Аллен тут же ошеломленно замер.
— С-юрпри-и-з?.. К-акой?.. И заче-е-м?.. — ладони у Тики он так и вырвал, и мужчина позволил себе еще одну слабую улыбку — и еще один поцелуй руки. Потому что это… все, что он мог позволить себе сейчас в принципе. Да и то — только сейчас.
— Увидишь, он в машине. Так надо, — Малыш все-таки закусил губу, пунцовея щеками, когда Тики во второй раз коснулся губами его затянутой в перчатку ладони (ткань была приятно прохладной и чуть шершавой), и спрятал руки за спину.
Закомплексованный идиот.
— Ммм… Тогда я… я переоденусь сейчас, да? — неловко и смущенно выдохнул он. — Ты же подождешь меня, да?.. Я… я быстро… — Тики легко кивнул и достал из кармана брюк пачку сигарет, за показным спокойствием, однако, ощущая, как внутри у него все колотит.
— Конечно. Я буду на улице.
Руки слегка подрагивали, когда, стоя на улице, он щелкал кнопочкой зажигалки, и поэтому закурить получилось лишь со второго раза.
Ну что ж… Бывает.
Аллен выскочил на порог кафе минут через десять, как и обычно — румяный, окрыленный и смущенно-веселый. И на Тики смотрел будто тот волшебник какой или что-то вроде того.
Хреновый у меня для тебя сюрприз, мой хороший, горько подумал Тики, но я ужасно люблю вас обоих, поэтому… так будет, честно, лучше.
До машины они добрались молча, потому что редиска о чём-то серьёзно раздумывал, а мужчина просто не мог сказать ничего легкомысленного, как обычно это делал.
Уже когда уселись в авто, Аллен всё-таки спросил, смущённо почесав макушку:
— Ну и… тебе правда понравилось?
И столько слепой и искренней надежды было в его голосе, в его серых глазах, что Тики просто не мог как-то соврать ему. Мужчина бросил взгляд в зеркало заднего вида, где отражался напряжённо замерший Неа, и выдохнул, ощущая предательскую морозную дрожь по всему телу.
— Я улыбался как идиот весь концерт, Малыш, — признался он, ловя радостный взгляд Аллена, и продолжил, всеми силами оттягивая момент истины: — И твоя последняя песня, она…
Юноша сконфуженно хохотнул, легкомысленно махнув ладонью, и пожал плечами, отведя взгляд.
— Она обо мне, да, — со смешком согласился он. — Ладно, давай не… просто… это как всегда, — растерянно закусил редиска всё ещё очень яркую губу и обескураженно улыбнулся. — Ну и где мой сюрприз?
Тики сглотнул, силясь не терять своей улыбки, чтобы не пугать Малыша раньше времени, и кивнул на заднее сидение.
— За твоей спиной.
Аллен со сдержанным любопытством обернулся, заглядывая за спинку кресла, и замер, на секунду расширив глаза в самом настоящем ужасе и сжав челюсти так, что заиграли желваки, после чего начал бледнеть и покрываться ледяной коркой, скрываясь за своими невозмутимостью и равнодушием.
Тики уже хотел схватить его за руку, как-нибудь поддержать, успокоить, плюя на то, что сам Малыш сейчас, скорее всего, ненавидит и проклинает его, но Неа подался вперёд, обхватывая ладонь редиски, попытавшегося выдернуть её, пальцами, и мягко улыбнулся.
— Ты так похож на свою мать, Аллен, — ласково прошептал он, и Тики поражённо замер, уставившись на друга, отчего-то совершенно не ожидавший именно этого.
Мгновение — и ледяная корка, только покрывшая юношу с ног до головы, тут же треснула, словно не успев укрепиться. Аллен замер, перестав вырываться, и вскинул на Неа недоверчивые глаза, полные страха и недоумения.
— П-правда?.. — на Тики юноша более не смотрел.
Мужчина откинулся на спинку своего сидения и обреченно вздохнул, понимая, что только что потерял своего нежно смущающегося Малыша, но на самом деле… почти не жалея об этом.
Совсем почти.
Главное, что Неа смог сразу сказать ему что-то, что остановило юношу, расположило, растопило… Главное, чтобы они помирились, а Тики переживет как-нибудь новую резкую перемену.
Пережил же он как-то то, что влюбился в парня, ну разве нет?
Микк завел машину, повернув вставленный уже Неа ключ, и аккуратно вырулил со стоянки, выезжая на дорогу и намереваясь отвезти Уолкеров к ним домой.
Огни города мелькали за тонированным окном смазанными цветными пятнами, но Тики смотрел исключительно на дорогу. Черно-белая зебра разметки — и ничего больше. Он даже в слова Неа, горячо втолковывающего что-то редиске, старался не слишком вслушиваться, потому что это было… уже его не касается. Если даже сейчас Неа ему не доверяет полностью, то… Ну что ж, дело ваше, как говорится.
Микк собирался исполнять сегодня только обязанности конвоира — довезет их до дома, сопроводит в квартиру и костьми ляжет, но никого никуда не выпустит до самого конца.
Эти бараны были просто обязаны наконец-то прийти к согласию. Абсолютному. И Тики заставит их сделать это, чего бы самому его подобное ни стоило.
Наверное, потому что сам был столь же уперт.
Неа оборвал его нерадужные мысли довольно резко. Постучал по плечу, когда они уже подъезжали к высотке, и каким-то подозрительно высоким голосом позвал:
— Ти-и-и-и-ки?.. Послу-у-у-шай… Получается, если Аллен — и есть Алиса, то ты…
Микк закатил глаза.
Понеслась нелегкая?
— Да-да, — сардонически отозвался он. — Все это время я был влюблен в твоего брата, изображающего в этом кафе девчонку. Сам недавно узнал, — поделился мужчина, глядя искоса на виднеющееся в зеркале заднего вида ошеломленно вытянувшееся лицо друга. — До сих пор вот немного в шоке.
— Ч-ч-ч-то?! — потрясённо воскликнул Аллен, поворачиваясь к мужчине, а потом принялся сбивчиво оправдываться перед ошалело уставившимся на него Неа: — Н-неправда! Брат, это неправда! Я сейчас всё объясню! Какого чёрта ты вообще несёшь?! — потерянно пискнул юноша, пихнув пытавшегося казаться невозмутимым и закусившего губу, чтобы не разулыбаться, Микка в бок, и вновь повернулся к брату. — Мы просто дружим, правда! Мы уже во всём разобрались, я извинился, и мы просто дружим, Неа, честное слово! — протараторил он таким жалобным голосом, словно умолял старшего Уолкера поверить ему, и Тики неслышно хмыкнул, думая, что как только друг выйдет, он точно разложит Малыша прямо здесь, чтобы перестал считать, словно они «просто дружат».
Раз уж… раз уж Аллен не ненавидит его после этой выходки.
Раз уж он так смущённо краснеет (хотя, скорее всего, это от злости и возмущения), то Микк же мог позволить себе остаться рядом, не так ли?
— Тики? — Неа требовательно посмотрел на мужчину из зеркала, и тот пожал плечами.
— Не слышал ты, что ли? Нет у нас ничего. И не было.
Но будет, как только ты выйдешь из машины, потому что будь я проклят, но я поцелую Малыша и не просто поцелую, а зацелую до красных губ.
— Ну-у… — старший Уолкер чуть нахмурился, но кивнул. — Ну да, ты же по девкам всегда был.
Был, вздохнул Тики. До знакомства с Алисой.
Но вслух ничего не сказал. Только коротко хмыкнул и открыл окно, закуривая и выдыхая в морозный воздух дым.
— Ладно, — Аллен потер руками полыхающее лицо и обернулся к брату. — Я тебе… все расскажу, честно. Ты иди в дом, а мне… надо поговорить с этим умником, — здесь юноша сердито поджал губы и смерил Микка многообещающим взглядом.
Неа облегченно засмеялся и легко потрепал брата по волосам.
— Только сильно его не бей!
Аллен в ответ что-то зашипел, буквально дыша гневом, и мужчина со смешком оставил их одних, насвистывая какой-то незамысловатый мотивчик.