Миссис Камелот Микк любил. В общем, до встречи с Алленом (и не будь она женой брата), он бы даже приударил за ней, наплевав на порядочную разницу в возрасте. Трисия была слаба здоровьем, но это не мешало ей цвести и выглядеть в свои тридцать четыре моложе даже ровесниц Тики. Мягкая, нежная и утонченная, она любила Шерила всем сердцем и баловала единственную дочь как только могла, при этом в своей ласковости не лишаясь беззлобной насмешливости и здорового, в общем, скептицизма по отношению к миру.
— Добрый вечер, Тики, — как только он ступил на порог, протянула она и подала ему руку, оставаясь даже в Японии (такой же, впрочем, чопорной, как и Англия) верной традициям родной страны.
Микк приветственно ей улыбнулся и мягко коснулся губами внешней стороны ладони.
— Здравствуй, душа моя. Шерил ведь не успел никуда пропасть из дома с утра? — буднично поинтересовался он, мягко беря ее под руку и заводя в особняк. Трисия окинула его одобрительным взглядом (еще пятнадцать лет назад, только став женой старшего брата Тики, она взялась воспитывать его едва ли не наравне с матерью) и улыбнулась.
— У себя он. Просил встретить тебя и сопроводить, — произнесла она. — Сидит и пьет виски. Что-то серьезное произошло, м?
Микк пожал плечами, не горя желанием расстраивать и пугать кузину, если уж брат ничего ей не сказал, да и, по правде говоря, сам совершенно не представляя, по какой конкретно причине Шерил так настойчиво просил его приехать.
Трисия лишь вздохнула с видом совершенно уставшей женщины и покачала головой, озадаченно приложив ухоженную бледную ладонь к щеке. Когда они через несколько минут подошли к кабинету брата, миссис Камелот взъерошила Тики макушку (очаровательно, на самом деле, приподнявшись на носочки) старым жестом, как когда ещё только познакомилась с ним, и с улыбкой пошла дальше по коридору, предупредив, что Роад всё ещё в академии и будет только к часам восьми. На выходные она всегда возвращалась домой — благо, что особняк находился всего-то в двух часах езды от Госэна.
— Адам странно себя начал вести, — сразу же без каких-либо приветствий или обиняком, буквально с порога огорошив Тики, махнул бокалом с виски Шерил, и Микк, приподняв брови, сел напротив него, чувствуя, как противное чувство засосало под ложечкой.
— И тебе привет, — со вздохом откликнулся он, потирая висок подушечкой пальца и подавленно вздыхая. Настроение испортилось моментально — потому что имя Адама давно успел стать для мужчины буквально синонимом слова «проблемы». — И что же ты мне конкретно можешь о нем сказать?..
— Он поет джаз, начал пить вместо чая кофе и частенько пропадает куда-то прочь из особняка, оставляя все дела на меня, — коротко отозвался мужчина, делая глоток горячительного и чуть морщась от, как видно, сразу ударившего в голову градуса. — Он ведь просил тебя следить за Уолкерами, так?.. Ну что ж, похоже, теперь он взялся за это сам. А еще, — Шерил ухмыльнулся, — он не наказал меня за то, что я вам помогал, когда ты отказался выполнять заказ и дальше.
Тики испустил длинный убитый вздох, ощущая себя просто… просто как на прицеле. Нет, он ни на секунду не забывал про Адама — просто потому, что не мог позволить себе подобной роскоши, все-таки на этого старика работал его родной брат, а у брата была семья, и это было нехилым таким рычагом давления.
И все же… до этого момента старый глава семьи Кэмпбелл как-то отошел на второй план, маяча на периферии сознания каждый день, но на этой периферии всегда и оставаясь. И… Джаз.
Мог ли старик знать о страсти Малыша к музыке что-то не от Тики? Ведь Микк не говорил ему про джаз — потому что тогда этого еще и сам не знал.
Дело пахло керосином.
— Блять… — ругательство вышло каким-то почти обреченным, почти жалобным. Мужчина потер руками лицо, вмиг ощутив, что оно словно покрылось паутиной, и без лишних слов потянулся к стоящей на столе бутылке и граненому стакану.
Водить он мог в любом состоянии, так что пара бокалов спиртного… это даже поможет прийти в себя.
Потому что, по словам Шерила, Адам сам стал следить за Уолкерами.
— Согласен, — многозначительно протянул брат, скептично приподняв бокал и скривив губы. — От Семьи просто так не сбежать, Тики, особенно Аллену, — начал вдруг он с таким видом, словно рассказывал сейчас общеизвестную истину, и Микк ощутил, как гнев разгорается в груди. — А потому оставь попытки: вам не скрыться от этого сумасшедшего старика.
Виски обжег горло, но Тики скривился не от него, а от слов брата, который с таким спокойствием на лице говорил про то, что Малышу не сбежать, что не нужно даже стараться, отчего хотелось хорошенько дать ему по роже.
…ведь еще не так давно он говорил совсем по-другому. Испугался? Предал? Да разве он мог предать? Ведь они же… они же братья!
Но Шерил, слишком беспощадный и немного хмельной от алкоголя, продолжал:
— А вообще, из-за тебя же Адам их нашёл. До этого Уолкеры успешно скрывались целых одиннадцать лет, понимаешь? Нет, ты, конечно, молодец, своё задание выполнил, но жизнь им подпортил основательно, — скептически хмыкнул он, и у Тики кулаки зачесались. — Хотя, с другой стороны, я ещё одиннадцать лет назад ждал, когда же Аллен станет главой, так что мне только в радость, если он вернётся в Семью, — легкомысленно пожал Шерил плечами, и вот тут Микк ошалело уставился на него, вдруг теряя весь запал.
— Ждал?.. — не понял он.
Малыш же совершенно на роль главы мафиозной группировки не подходит. Аллен же такой… такой… такой мягкий и податливый, такой ласковый и трепетный, что хотелось истязать его ласками постоянно, хотелось смущать его и любоваться румянцем. Не мог же его милый мальчик быть настолько… желанным наследником?
— Конечно, — Шерил хмыкнул, досадливо хмурясь. — Старик после смерти жены начал с ума сходить, — заметил он, — а потом у него и брат — отец близнецов — на тот свет ушел, и он совсем умом тронулся. Гений был, а стал безумец, — по комнате разнесся усталый смех, и Тики подозрительно подобрался. — А Аллен был очень способным мальчиком! Все налету схватывал, удивительно умный ребенок… Адам его учил глотки перерезать на курах, когда ему было шесть. И ведь научил же…
Микк смерил брата полным недоумения и какого-то… почти страха взглядом, чувствуя, как в груди все дрожит и как ему срочно надо увидеть Малыша и узнать, все ли в порядке — не горит ли рука, не болит ли голова, не накрывает ли паническая атака. Потому что… это просто не могло быть правдой, твою-то мать. Он просто не… не мог… что?..
Нет, да хрен бы с ним. Тики сам видел работу Малыша, когда на того напали — смотреть потом ходил. Глотки перерезаны едва ли не с хирургической точностью — это мужчина мог сказать как человек, который в свое время плотно налегал на изучение биологии и частенько препарировал живность так, что у домашних учителей пот на лбах выступал.
Но все же… все же… твою-то мать, учить шестилетнего ребенка на курах глотки людям перерезать — это охеренный такой перебор. Даже самого Тики Шерил начал учить стрелять, когда тому исполнилось восемь. И это были мишени! Мишени — не люди и не животные!
— А чего это ты так смотришь? — неожиданно понимающе ухмыльнулся ему брат. — Боишься небось за свою «Алису», да? — он многозначительно поиграл бровями и отсалютовал мужчине бокалом.
И Тики ощутил себя, мать, как мальчишка — потому что покраснел. Он покраснел, да что это вообще такое?! Как этот старый хрыч смеет его смущать, ради всего святого?! Жена и дочь есть, а все туда же, еще немного и сальные шуточки отпускать начнет!
— Эх, я должен был сам догадаться, — продолжал сетовать Шерил, досадливо качая головой. — Когда Роад домой свою подругу притащила, я сначала спутал ее с Хинако, представляешь? Ох, великолепная была женщина, жаль, что умерла, очень жаль. Она могла Адама одним словом успокоить; понимаешь, что за женщину Семья потеряла? — со странным восхищением в голосе воскликнул мужчина, и Тики поймал себя на том, что не способен и слова вставить, потому что всё в нём внезапно куда-то упало, рухнуло, пропало. — И вот когда «Али-и-иса», — хохотнул он, — пришла к нам, я чуть в обморок не упал, потому что мать мне его привиделась, но я подумал, что, мол, японки все на одно лицо, так что не придал этому значения, — горестно вздохнул Шерил и вдруг взглянул на Микка так пронзительно, что тот даже вздрогнул от какого-то неясного ощущения… потерянности. — Аллен прекрасным был наследником, с гибкой, но одновременно… — мужчина замер, словно подбирая подходящее слово, и довольно протянул, отчего Тики вздрогнул, — ледяной психикой. Эх, постоянно бегал вокруг, улыбался, поддерживал всех, но стоило чему-нибудь случиться, как превращался в подобие Адама: такого же невозмутимого и со страшными глазами, — Камелот качнул головой, залпом выпив оставшееся виски в бокале, и налил ещё себе алкоголя, продолжив говорить уже с какой-то странной грустью, даже жалостью: — Но если вы и дальше продолжите сбегать, то не будет ни наследника, ни счастливой жизни, Тики. Адам не отпустит его. А Аллен уже не сможет вновь сбежать.