— Прости, прости, что-то я… помешал тебе, да? — поспешно пробормотал Тики, чувствуя себя совершенно высушенным, уставшим, потерявшим весь настрой и силы, и сел на стул, так и не выпуская Малыша из объятий, потому что ему казалось, что тот делился с ним своей энергией, как бы глупо это ни звучало.
— Ох, Тики, ну что с тобой? — встревоженно шепнул Уолкер, но получив в ответ лишь кривую улыбку, вздохнул и обратился уже к светловолосому незнакомцу: — Простите, господин Бак.
Господин Бак лишь махнул покровительственно рукой и заинтересованно подпёр рукой щеку.
— Может быть, представишь нас, Алиса? — с улыбкой поинтересовался он, и Аллен с готовностью вежливо кивнул.
— Тики, — мягко провёл юноша по плечу мужчины, словно успокаивая его, и, указав на собеседника, продолжил: — Это — господин Бак, глава местной полиции. Господин Бак, это Тики, — Малыш запнулся, облизнув напомаженные губы, и, залившись краской, пискнул: — Мой парень.
— О, я только что услышал горестные вздохи большей половины города, — хохотнул Бак, мужчина примерно тридцати лет на вид, если присмотреться, и Аллен смущённо кивнул, вновь бросая встревоженный взгляд на Тики, у которого ужасно потеплело на душе после признания редиски.
Тики протянул мужчине руку, и они (коп не растерялся) на европейский манер пожали друг другу руки.
— Прошу прощения, — вздохнул Микк. — Вы были заняты, а я…
Однако мужчина только великодушно мотнул головой и понимающе прищурился (от его глаз лучиками разбегались веселые морщинки).
— Это все нервы… С моей-то работой и не к такому привыкнешь, — он улыбнулся. — Пустяк. А тут еще и такая девушка…
Малыш снова залился краской — и совершенно искренне огрызнулся, умудряясь при этом и уважительность сохранить, и оскорбить:
— Ох, господин Ба-а-а-к… Будете так шутить — я скажу хозяину, что вы на его сестренку глаз положили…
Что удивительно — полицейский тут же сам залился краской, забормотав себе под нос сконфуженные извинения, и уткнулся носом в бумаги. Аллен благосклонно кивнул, принимая такое поведение, и незаметно повел по колену Тики ладонью под столом.
Мужчина тут же ощутил себя огромной собакой, которую успокоили одним только ласковым словом, одним только жестом. Или — почувствовал себя Адамом, успокаиваемым той волшебной женщиной, Хинако.
Правда, в противовес ласковому жесту полный беспокойства и подозрения взгляд ничего хорошего не обещал. Так что… Раз уж говорить о Шериле Тики не хотелось (а ему не хотелось) — надо было придумать, как выкрутиться из ситуации без вранья. Врать мужчина не любил просто до ужаса, хотя нередко и приходилось — издержки профессии.
Насколько Микк понял, бумаги на столе являлись сводками об уровне преступности в районе. В общем-то, это было не так уж и удивительно, учитывая, что Аллен являлся банте. Он, надо полагать, сотрудничал с полицией хотя бы на каком-то уровне. Вот только… почему обсуждает все этот Бак с… девичьей ипостасью Малыша? Знает всю подоплеку? Или все-таки…
На самом деле коп никак не показал, что в курсе о двуликости Аллена Уолкера. Могло ли быть так, что он, как и тот рыжий друг редиски (Лави?..), не знал про Алису?
Мысли об этом — о почти бытовом и насущном — еще немного отвлекли Тики от жестоких и безнадежных слов Шерила, а близость Малыша — успокоила расшалившиеся нервы, и мужчина почти совсем расслабился, когда «господин Бак» собрался уходить.
Правда, осматривался Микк теперь все равно подозрительно и наблюдал за людьми зорко. Каждый мог оказаться шпионом, таким же, как и сам Тики, здорово подпортивший Уолкерам жизнь своим появлением, на самом деле.
— Так, Алиса, — вдруг серьёзно взглянул на Малыша, нахмурившись, и, уже встав, сел обратно на стул. Юноша тревожно подобрался, спокойно опустив голову чуть набок, и облокотился локтями о столешницу, неосознанно позволяя любоваться Микку на свою тонкую шею и виднеющиеся острые лопатки. — У меня есть кое-что, что я хотел бы обсудить с самим Уолкером, так что пусть позвонит мне сегодня-завтра, как отоспится от экзаменов, а то на него смотреть было страшно на той неделе, — хохотнул он, качнув головой, и сложил всю пачку документов в рюкзак, вздохнув. — Ты уж будь осторожна, хорошо? — взволнованно попросил мужчина, слегка поджав губы. — Если то, что у тебя внезапно обнаружился парень, люди воспримут ещё вполне нормально, пусть большинство парней и с горем, то вот то, что тебе переломали все кости во время очередной драки в подворотне, воспримется крайне отрицательно и тяжело.
Аллен лишь улыбнулся в ответ, чуть поклонившись и при этом упершись ягодицами в бёдра Тики, который всё ещё продолжал обнимать его и гладить пальцами, не меняя положения рук, до бокам, и легкомысленно пожал плечами.
— Не волнуйтесь за меня, господин Бак, — ласково проговорил юноша. — Мы с Алленом помогаем Вам, а Вы, в свою очередь, помогаете нам, так что это не такая уж и большая цена за собственную безопасность, если хотите знать, — многозначительно усмехнулся он, и мужчина закатил глаза, словно слышал это множество раз до этого.
А Тики удивлённо нахмурился. Неужели именно из-за этого Бака Неа с братом и не находили? И это сам Аллен всё устроил? Договорился с полицией в таком возрасте? Или что?
— Что ты, что Уолкер, совершенно себя не бережёте, — обречённо простонал тот, качнув головой, и горестно вздохнул. — Фоу меня убьёт, если что-нибудь случится с одним из вас, понимаешь? А мне мои кости очень нужны, знаешь ли.
— О, неужели придётся тогда искать нового покровителя? — деланно испуганно поинтересовался Аллен, на что Бак, взбеленившись, возмущённо щёлкнул рассмеявшегося Малыша по носу.
— Да ну тебя, ехидна болотная! — обиженно воскликнул он, вставая. — Спасибо за помощь, жду звонка от Уолкера, всего хорошего, — попрощался мужчина, поклонившись, и юноша, поспешно высвободившись из объятий с неохотой позволившего ему это сделать Тики, тоже поклонился в ответ.
— До свидания, спасибо, что всегда выручаете, — улыбнулся Аллен, и, когда Бак обернулся и стремительно зашагал к выходу, Микк вновь притянул редиску к себе, усаживая на колени, и обнял настолько сильно, насколько сейчас возможно было, чтобы не помять зашуршавшее складками пышное платье.
— Алиса и Аллен, отлично, — буркнул он Малышу в шею, пресекая малейшие копошения, — радует только то, что не я один такой поведшийся на байку идиот.
Младший Уолкер приглушенно хмыкнул и зарылся пальцами ему в волосы, прижимаясь всем телом к торсу и коротко смеясь.
— Зубы ты мне не заговоришь, Тики, — тон у него был при этом какой-то ласково-угрожающий, однако вызывающий по телу дрожь совершенно иного рода, нежели опасение и страх. — Что случилось, ну? Ты как тайфун принесся, видел бы себя со стороны…
Микк уткнулся носом юноше в волосы (как же он хотел стащить сейчас этот чертов парик со своего Малыша) и длинно выдохнул. Отмазку он так и не придумал, да и… не вел себя обычно настолько несдержанно, поэтому… наверное, надо промолчать просто и все. Скоро начнется выступление, а там… может, Аллен забудет.
Хотя такое сложно забыть вообще-то. Это даже сам Тики признавал. Ну еще бы — злой, встрепанный и встревоженный, ворвался сюда как к себе домой и с рук не спускает ни в какую. Можно ли тут вообще говорить о каком-либо спокойствии?
— Ничего особенного, — однако попытался переключить Малыша мужчина. — Все плохо, как обычно. Просто… так спокойнее.
Аллен чуть отстранился, всматриваясь в его лицо, и провел по щекам подушечками затянутых в черных атласные перчатки больших пальцев. Обеспокоенность из его взгляда никуда не исчезла — только разгорелась там ярче, из костерка обратившись пожаром, и Тики мысленно проклял себя за эту вечную (наследственную) порывистость, доставляющую целое море проблем.
— Ну хороший мой, — ласково зашептал юноша, легко целуя его в уголок губ и как будто совершенно не обращая внимания на медленно заполняющий зал народ, — как ты думаешь меня обмануть с такими-то загнанными глазами?