Мужчина замер. То ли из-за того, что Аллен был так проницателен, то ли из-за того, как нежно он сейчас улыбался ему и шептал что-то успокаивающее — такой удивительно раскрепощённый, отзывчивый, даже слегка воркующий, отчего Микк просто поражённо прирос к стулу, чувствуя, как огонь пустили по сосудам, смешали с кровью, как внутри разгорается огонь жажды, концентрируясь болезненным желанием внизу живота.
Хотелось просто, чёрт подери, раздеть Малыша и зацеловать до синяков. Или лучше утащить бы его куда-нибудь, где никто не увидит, и затрахать до смерти, чтобы залезть ему под кожу, чтобы отпечатать себя в нём, запечатлеть, оставить свой след, свою метку, заклеймить, сделать наконец лишь своим.
Хотелось видеть эту его слишком соблазнительную раскрепощенность, которая, как оказалось, просыпалась лишь у Алисы, лишь когда Аллен был в платьях и париках, когда раскрывал своё сердце, не боясь быть пойманным.
О, как же он был сейчас прекрасен в своей невинной нежности. Как же хотелось его присвоить себе — до боли.
— А можно я прямо сейчас тебя к себе утащу? — выдохнул Тики, ловя губами шептания Малыша, который вздрогнул, слегка отстранившись, и скептически приподнял бровь, ужасно сексуальный и соблазнительный в этот момент.
— Что?.. — спустя несколько секунд молчания подозрительно переспросил Аллен, совершенно, видимо, не обращая внимания на то, что на них уже стали просто пялиться некоторые посетители. Благо хоть, что столик, за которым Микк с юношей и расположились, находился в затемнённом углу, куда мало кто смотрел.
— Хочу тебя себе, — коротко и членораздельно выдохнул ему в удивленно приоткрытый рот Тики, подаваясь вперед и мягко прихватывая зубами нижнюю губу. Ему было плевать на помаду, людей и скорое выступление, сейчас он просто хотел удостовериться в том, что Аллен — ласковый, сладкий, живой — его. — Ты — мой, ясно? И Неа — тоже мой, — припечатал мужчина, поймав губами тихий стон юноши. — И я вас никому не отдам.
Малыш тихо рассмеялся, в открытую нежась к его объятиях и грея душу своей раскрепощенностью — пусть даже пока только в этой ипостаси, — и стер у мужчины помаду из уголка рта.
— С чего у тебя вдруг такой приступ собственничества, а? — ласково поинтересовался он. — Еще вчера все было нормально, ну. А сейчас ты… — юноша озадаченно нахмурился и принюхался. — Ты куда-то ездил, да? Коньяком пахнет.
Тики поморщился и уткнулся ему лбом в плечо, чувствуя себя разбито, но спокойно, а потому почти успешно борясь со стойким желанием крепко поцеловать Аллена, временно дезориентировав, и разложить на столе. И — пометить всего полностью, такого ласкового, податливого и его.
— К черту концерт, Малыш, — вместо прямого ответа вздохнул он. — Давай я тебя украду, утащу к себе домой и там буду тискать и успокаиваться.
Он ощутил щекой, как загорелась кожа юноши на шее, и позволил губам растянуться в широкой улыбке. О, это бесценное смущение, как же мужчина хотел любоваться им, беря Малыша, развалившегося в его огромной постели.
Нужно было просто немного потерпеть, подождать подходящего момента, как-то подготовиться, прочитать ещё с десяток статей и так далее, чтобы наконец позволить себе взять Аллена так, как хотелось.
Чтобы до звёзд перед глазами.
Ох, чёрт подери, ну как так вообще получилось, что Микк без памяти влюбился в неопытного мальчишку? Учитывая, что и сам мужчина был в этой области полным профаном.
Юноша уже набрал воздуха, чтобы что-то сказать (кожа у него была восхитительно горячей, и Тики еле сдерживал себя от того, чтобы куснуть ее, оставив на ней алеющую метку), как вдруг редиску, ошалело воскликнувшего, бесцеремонно оторвали от него и скептически проговорили:
— Так, голубочки мои, хватит мне тут народ развращать. Как концерт кончится, можешь тащить его и валить хоть в машине, а сейчас у него работа. Ну, раб, на сцену, тебя уже все заждались, — Кросс был как всегда спокоен до раздражения, и Микк с глухой злостью вырвал непонимающе хлопавшего ресницами и постепенно заливающегося краской Аллена из его рук, прижимая к себе.
— Иди. Отсюда. Нахер, — прорычал он, угрожающе щурясь, и мягко погладил Аллена по задрожавшей от явно нервного смеха спине.
Кросс, однако, его рыка совершенно не испугался — загоготал, скотина рыжая и наглая до невозможности, — и хлопнул рукой по столешнице.
— А вот хрен, — голос его так и лучился самодовольством. — Шли бы вы лесом, если бы ты, красавчик, на меня работал, но ты ж птица гордая, — издевательски протянул мужчина, — ты ж по миру мотаться будешь, зачем людей-то спасать, и правда…
Аллен заерзал у Тики на коленях и полуобренулся к Кроссу, сердито сверкнув глазами. Выражение на его миловидном лице было самое что ни на есть зверское. Правда, вкупе с достаточно высоким голосом смотрелось это скорее забавно, чем устрашающе. Впрочем, не боятся Алису явно лишь те, кто не пробовал ее пинка самолично.
— Хватит, — рыкнул юноша, злобно поджав губы. — Вали отсюда, ты мешаешь. Выступление только через десять минут.
Кросс, ерничая, закатил глаза в ответ на это и всплеснул руками, облокачиваясь задницей на столешницу и цокая языком.
— Что ты, что кавалер твой, — заметил он при этом, вводя Тики просто в состояние тихого бешенства. — Неблагодарные эгоисты, я им помогаю всем, а они меня гонят.
Ну какого хрена, а?!
Микк скрипнул зубами и, спустив одну руку с талии Малыша, нащупал на поясе обычно скрытую пиджаком кобуру с пистолетом.
Как же достали все эти взрослые умные люди, которые с важным видом разглагольствуют о том, что должен делать, а что не должен делать Тики, словно он дитя малое, к жизни самостоятельной не приспособленное.
Кросс с издевательской насмешкой приподнял бровь, совершенно безучастно наблюдая за тем, как Микк достаёт пистолет, и фыркнул, будто не веря, что тот мог выстрелить.
О, а тот мог. И он бы обязательно бы это сделал, потому что сбежать с места преступления с Малышом в охапку ничего ему не стоило, пока в кафе поднималась бы паника, да только вот сам Аллен, положив ладонь на его кулак с оружием и принявшись мягко поглаживать пальцами кожу, ласково прошептал, разгоняя по телу волны приятной неги и с каждой минутой только больше разгорающегося возбуждения и спокойствия:
— Тики, Тики, Тики, Ти-и-и-ки, — тихо протянул юноша, невесомо касаясь губами ушной раковины. — Ну успокойся, хороший мой, — он мимолётно чмокнул мужчину в щёку. — Зачем тратить патроны понапрасну?
— Затем, — сердито бросил мужчина, — что эти взрослые умные люди меня задрали. На одного батрачь, — забурчал он, чувствуя, как злость сходит на нет, и снова принимаясь поглаживать Аллена по спине, — другому сдавайся…
Аллен скользнул ладонью ему под воротник, заставив мурашки табуном разбежаться по телу, и мягко помассировал загривок. Тики совсем расслабился было под его ласковой рукой, но тут из его ладони потянули пистолет на ствол, и мужчина дернулся, едва не опрокинув злостного вора со стола.
Кросс едва удержался оттого, чтобы рухнуть на пол, но желаемое получил и тут же завертел пистолет в руках.
— Ооо, хорошая штука… — в конце концов заметил он и окинул снова сердито сощурившегося мужчину уважительным взглядом. — Неужто и пользоваться огнестрелом умеешь нормально, а не только пули вытаскиваешь?
Микк оскорбленно зашипел и, вырвав свой любимый пистолет у нахала из рук, поспешно сунул его в кобуру.
— Не тронь Волли, придурок жизни! Ты ей не нравишься, ясно? И мне тоже!
Кросс удивлённо приподнял брови, скрещивая руки на груди, и скептическим взглядом обвёл Тики, рассерженно выдохнувшего в шею хохотнувшего на это движение Аллена.
— Волли? Имя у пистолета? — вкрадчиво поинтересовался Мариан, скривив губы в насмешливой ухмылке, отчего Микку захотелось наконец просто встать и врезать ему по самодовольной морде. Но его мягко поцеловали под ухом, отвлекая от разного рода посторонних объектов, и восторженно хихикнули: