Отлично. Так смущает, но вроде бы и спокойнее как-то. Во всяком случае, от Тики хотя бы можно было предположить, чего ожидать… Не то что от Роад.
Девчонка тут же вспорхнула обратно за стол, сверкая на них хитрыми глазами, и захихикала.
— Не буду лезть, если поко-о-о-рмиршь!
Уолкер обернулся к Тики (как смог, и на самом деле это наверняка выглядело чрезвычайно забавно), стремясь разрядись обстановку, и со вздохом поинтересовался:
— Мы ее покормим? Если покормим — она, вполне вероятно, уйдет…
Еще один плюс их отношений — Роад никогда не обижалась на негостеприимность. По всей видимости, потому, что сама нередко была незваным и нежданным гостем, который заявился ну очень не вовремя (например, как сейчас).
Тики проворчал что-то нелицеприятное (и вполне возможно — нецензурное) себе под нос и уткнулся юноше носом в плечо, окончательно разворачивая к себе лицом и недовольно хмурясь.
— Какого хрена вообще… Это моя чертова квартира, я хочу покоя, и нечего у меня отбирать его…
Роад вздохнула, снова вспархивая со своего места, в своем очередном платье легкая и воздушная как Дюймовочка, и подошла к ним, вмиг становясь какой-то подавленно-сердитой.
— Ну вот что ты сделал с моим дядей, а? — понуро опустила она плечи, обращаясь к Аллену. — Был зверь зверем, а ты его в собаку домашнюю превратил, и он теперь на племянницу родную скалится… Подумаешь, уж и пошутить нельзя…
— Этот фокус у тебя не пройдет, — фыркнул в ответ Тики, крепче сжимая охнувшего юношу в объятиях. Он по-прежнему хмурил брови, но уже не был таким разозленным. — Прекрати комедию ломать.
— Это из-за Вайзли и папочки? — между тем, словно не обратив внимания на грубость, выдохнула девочка, протягивая руку и ласково поглаживая мужчину по плечу.
Аллен дернулся в ошеломлении. И зачем она это сказала?.. Тики же лопнет от негодования!
Но мужчина лишь вздохнул, становясь вмиг ужасно усталым и вымотанным, и Уолкер тревожно перевёл взгляд с него на Роад и обратно.
— Из-за твоего грёбанного папочки всё, — процедил Микк, почти до боли сжимая Аллена в объятиях, так, что, скорее всего, синяки останутся, но юноша не обращал на это внимания. — Отделался малой кровью, ну-ну, идиот, пляшущий перед Адамом на задних лапках, — змеёй прошипел он, совершенно злой и гневный. Роад взволнованно и мягко погладила мужчину по руке. — Сказал, что нам всё равно не сбежать, так что не нужно больше и пытаться. Сказал, что Малышу лучше будет в Семье, под крылом Адама, который всю жизнь ему и разрушил, — выговаривал он сквозь зубы, такой напряжённый и чуть ли не дрожащий от переполняющей его злобы.
Аллен осторожно положил щеку ему на макушку и провёл пальцами от плеча до ладони.
— Всё будет хорошо, Тики, — шепнул он, целуя его в висок и понимая, что ничего уже не будет хорошо.
Роад сглотнула, ничего не говоря, и мягко обняла их обоих, прижимаясь тонкой фигуркой к Микку.
Мужчина осторожно, как будто неуверенно разжал стискивающие Аллена объятия и одной рукой, как-то словно неловко, прижал девчонку к себе. Та тут же обвила шею Микка руками и уткнулась носом ему в шею.
— А, нет… — облегченно пробормотала она, — как есть зверюга… Всегда свое защищаешь. Но ведь я же… — здесь Роад вздохнула, чуть отстраняясь, и с надеждой посмотрела Тики в лицо, — я же не перестала быть твоей семьей, правда?
Голосок у нее чуть дрогнул, и Аллен неверяще пронаблюдал за тем, как мужчина остервенело замотал головой, мягко целуя племянницу в щеку. И это был такой заботливо-родственный, но вместе с тем совершенно панибратский жест, что вмиг эти двое показались юноше не дядей и племянницей, в скорее бесконечно близкими братом и сестрой.
— Конечно нет, — согласился Микк с бледной улыбкой. — Ты из-за этого небось и притащилась, пигалица мелкая, а?
Роад отрывисто кивнула головой и шмыгнула носом, снова бросаясь ему на шею и крепко-крепко обнимая.
Аллен не сдержал улыбки и, дёрнув мелкотню за короткую прядь, а Тики поцеловав в макушку, встал и через несколько минут поставил перед подругой, уже успевшей усесться на отдельный стул и задорно улыбающейся, тарелку и чашку с кофе, после чего сам рухнул на своё место, возвращаясь к недопитому чаю.
Несколько минут за столом стояла вполне уютная тишина, прерываемая лишь постукиванием вилки о фарфор и восторженными мычаниями Роад, очевидно, вновь ужасно голодной — Аллен постоянно готовил ей в общаге на несколько дней вперёд, чтобы девочка не питалась полуфабрикатами и фастфудом. Это был такой жест его заботы, и подруга принимала его с огромнейшей благодарностью.
Вообще, они были знакомы уже давно — всё детство Уолкер рос вместе с ней в главном доме, потому что семья Шерила тогда жила рядом с ним. Семья тогда вообще была намного… уютней, что ли. Наверное, сказывалось присутствие Майтры и относительная вменяемость Адама, который, на самом деле, был… был… довольно хорошим что воспитателем, что главой — Аллен признавал это, потому что до семи лет мира без этого мужчины не видел и не мыслил.
Старик часто играл ему пьесы на рояле, напевал что-то из репертуара Хинако, рассказывал забавные истории и смеялся, был искренним и любящим. Особенная порция тисканий и целовашек всегда отводилась как раз Роад, которая с восторгом принимала любвеобильность главы.
А потом умер Майтра, Адам сошёл с ума окончательно, Аллен с Неа сбежали, и все связи с Семьёй исчезли.
И через пять лет Уолкер внезапно увидел Роад на улице в парке. Стоит ли говорить, сколько страха и испуга это вызвало? Да юноша чуть инфаркт там же не получил, но решил всё же проследить за девчонкой, чтобы убедиться, что та неопасна и что всё это просто случайность.
Это и правда оказалось совершенно нелепой случайностью: Шерил отправил свою дочь в академию в провинциальный городок, который находился не очень далеко от Киото, а Неа с Алленом прятались в этом же провинциальном городке именно потому, что он находился рядом с Киото.
Странное дело, но через несколько месяцев Роад стала неотъемлемой частью его скучной жизни, каким-то образом проломившись сквозь ледяную бронь и внося яркие краски в повседневность. А потом, в один из вечеров, когда они прогуливались по улицам, девочка серьёзно спросила у него:
— Ты же Аллен Д.Кэмпбелл, не так ли? Тот самый мальчик из главного дома с рыжими волосами и солнечной улыбкой?
Роад, чёрт подери, было тогда всего четыре года, как она могла запомнить его, неужели она шпион, — примерно такие мысли проносились в его голове, а подруга просто обняла его чуть ли не до хруста и затараторила, что не причинит вреда, и что совершенно не хотела его терять, и ещё много разных «что», отчего Аллен сдался, потому что… тоже не хотел её терять. Эту мелкую пакостницу, которая сейчас стреляет в него хитрыми взглядами, явно замышляя какую-то очередную аферу.
— Я, конечно, собиралась прикрыться тем, что хочу напомнить тебе, дядюшка, про ханами, — начала она издалека заискивающим тоном, отложив пустую тарелку в сторону, — но раз уж меня раскрыли… — и, весело прищурившись, воскликнула: — Твой наряд всё равно тебя ждёт, Алленчик!
Уолкер дернулся, снова услышав в ее голосе это хорошо знакомое ему лукавство, и угрожающе сощурился, напрягаясь всем телом и отодвигаясь:
— К-какой еще н-наря-я-д?..
Это было на самом деле вопросом важным, потому что шмотками для Алисы снабжала его всегда подруга, и глазом в свое время не моргнувшая в ответ на столь необычную просьбу. Напротив — она вошла в раж почти сразу, в два счета сделав из гадкого утенка истинную лебедушку и научив самого Уолкера без посторонней помощи проводить такие фокусы с косметикой.
И на самом деле именно за это еще Алиса нравилась юноше. Он мог спрятать все свои уродства и просто наслаждаться жизнью, потому что никто в этом городке тогда не косился на него с опаской и не шарахался в сторону.