Федин Андрей Анатольевич
Клановый (МНДО-3)
Глава 34
Предметы обрели очертания. Знакомая обстановка вокруг. Я пробежался взглядом по кровати, по стенам, убедился, что попал туда, куда намеревался — в знакомую тесную комнатушку на втором этаже трактира Ушастого Бити.
Вот только та не пустовала: на кровати спал незнакомый мужчина — в обуви, причмокивал во сне, испускал запах спиртного и человеческого пота.
Я одёрнул халат, подошёл к окну, выглянул наружу. На улице суетилась свора бездомных псов, топтались на месте запряжённые в карету лошади, скучал на козлах возница. Небо над Селеной оставалось тёмным, но я чувствовал, что скоро начнётся рассвет.
Диск портала исчез — ужался до крохотной точки; та блеснула на прощанье и пропала.
Обёрнутые кожей подошвы сандалий позволили шагать беззвучно. Вышел в коридор, по привычке избегая ступать на скрипучие половицы. Огляделся в поисках подозрительных мелочей, направился к лестнице.
Зал трактира встретил меня блеском влажного пола, запахом пива и шумным вздохом Ушастого Бити. Чиркавший что-то на клочке бумаги трактирщик прервал своё занятие, запрокинул голову. Его мясистые губы растянулись в дежурной улыбке, а маленькие глазки шарили по моей одежде: прошлись по эмблеме клана на халате, по браслету с пятью карцами на моей руке, по украшенному драгоценными камнями ремню, по рукоятям ножей, по увесистому кошелю с цветным гербом, по золотому перстню с печаткой.
— Сиер Линур! — сказал Ушастый. — Какая радость! Вы вернулись!
— Вернулся…
Я подошёл к стойке. Уловил запашок жареного лука.
— …и обнаружил, что моя комната кем-то занята.
Посмотрел Бите в глаза.
— Потрудись, любезнейший, к вечеру её освободить.
Трактирщик приоткрыл рот, но не произнёс ни слова.
Я выудил из рукава халата сложенный пополам лист бумаги. Бросил его перед Битей, прижал к столешнице монетой.
— Передай сиеру вар Нойсу кит Шемани, что сиер Линур вар Астин кит Ятош будет рад видеть его по указанному в записке адресу.
Монета словно растворилась в воздухе.
Трактирщик перестал изображать рыбу, заговорил:
— Я… конечно!
Неуклюже поклонился.
— Благодарю, любезнейший, — сказал я. — Надеюсь увидеть сиера вар Нойса кит Шемани гостем в моём доме уже в ближайшие дни. Да!..
Я приподнял брови.
— И не забудь о моей просьбе насчёт комнаты.
— Разумеется! При…неприменно! Сиер… кит Ятош изволят там ночевать?
Я усмехнулся.
— Не раньше, чем ты научишься варить сносный кофе. За последнее время я привык к хорошим напиткам. И не смогу пить те помои, что подаёшь ты. Но комната мне понадобится. Возможно, скоро. Или сиер кит Шемани отменил своё распоряжение относительно неё?
Я коснулся рукоятей ножей. Вполне допускал, что ещё не раз воспользуюсь для перемещения из Валесских гор в Селену координатами этого трактира. Не хотел бы при этом сталкиваться с пьяными постояльцами.
— Нет, сиер кит Ятош! Что вы!
Трактирщик следил за моими руками.
— Тогда не дразни ни его, ни меня, любезнейший.
Старался говорить спокойно.
— Конечно-конечно, сиер! Прошу простить за недоразумение! Я прямо сейчас!..
Ушастый повиновался моему жесту — замолчал.
Я поморщился, сообразив, что в предыдущие месяцы слишком много читал о Линуре Валесском: перенял у того дурацкое слово «любезнейший» — Валесский часто вставлял его в свою речь.
Пытаюсь походить на персонажа книги?
Вспомнил, о чём говорил один из наставников: «Ты должен вести себя уверенно — так, чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения в том, что ты имеешь право приказывать».
— Сделаешь это позже, — сказал я. — Дай человеку проспаться — мы ведь не злые люди. Но к вечеру, приберись там и хорошенько проветри. Уяснил?
Трактирщик закивал.
— Да, сиер кит Ятош!
Предъявил ему улыбку — «ободряющую», как назвала бы её Тилья. Пока у меня получалось придерживаться выбранной роли. Впрочем, Ушастый Битя не самый придирчивый зритель.
— Молодец, — сказал я. — Был уверен, что могу на тебя рассчитывать. Не буду отвлекать тебя от работы. Счастливо оставаться!
Повернулся к трактирщику спиной и направился к выходу. Выдерживая осанку и поправляя на руке всё еще мешавший перстень. Не позволил себе перейти на крадущийся шаг охотника.
Ночная Селена встретила меня светом фонаря, слабым тёплым ветерком, ароматами мочи и лошадиного пота. На ходу бросил взгляд в обе стороны улицы, подошёл к карете. Возница, заметил меня — встрепенулся, протёр глаза.