«Итак, если женщина вознамерилась найти тебя, она это сделает. Надо, наверно, придумать какой-нибудь закон, препятствующий такому положению вещей; возможно, этот закон назовут когда-нибудь Законом Риттерсдорфа. Необходимо сделать так, чтобы пропорционально чьему-либо желанию убежать, скрыться, приборы-обнаружители…»
Легкий стук гулко прозвучал по полой внутри двери комнаты. — Обреченно двигаясь к двери, Чак думал:
«Она, конечно, произнесет убедительную речь со множеством веских аргументов. У меня, естественно, аргументов нет, кроме уверенности, что мы больше не сможем жить вместе. Ее презрение ко мне однозначно отвергает все дальнейшие разговоры о совместном существовании».
Он открыл дверь. Мэри была в дорогом, самом лучшем своем шерстяном пальто; темные волосы собраны в аккуратный пучок, лицо без признаков косметики. Спокойная, уверенная в себе, образованная женщина-лидер.
— Послушай, Риттерсдорф, — сказала Мэри. — Я так больше не могу. Я распорядилась, чтобы твои вещи перевезли в камеру хранения. А сейчас мне нужен чек — все деньги, какие есть у тебя в банке. Они необходимы мне для оплаты счетов.
Итак, он ошибся: ни о каком примирении речь не шла. Напротив, жена окончательно довершала разрыв. Чак не двигался, будто громом пораженный. Он тупо, не отрываясь, смотрел в лицо Мэри.
— Я говорила с Бобом Альфсоном, моим адвокатом, — продолжала Мэри. — Подала ему документы на раздел нашего дома.
— Что? — пробормотал Чак. — На раздел дома?
— Тебе останется только записать свою часть дома на меня.
— Но почему?
— Чтобы я могла выставить комнаты на продажу. Мне не нужен такой большой дом, а деньги пригодятся. Отправлю Дебби в школу-интернат на Восточном побережье, про который мы говорили.
Дебора была их старшей дочерью.
«Но ведь ей всего шесть, — машинально подумал Чак. — Рановато жить вдалеке от дома. Жаль».
— Позволь мне сначала поговорить с Нейтом Уилдером, — тихо попросил он.
— Чек мне нужен сейчас.
Мэри даже не попыталась войти; она просто стояла на пороге. Чак понял, что окончательно и бесповоротно проиграл. Он потерял все. Теперь она может вить из него веревки.
Он стал искать чековую книжку; Мэри наконец сделала несколько шагов внутрь комнаты. Отвращение к новому жилищу мужа оказалось выше всяких слов: она молчала. Чак не смог спокойно наблюдать за ее реакцией — сделал вид, что занят, выписывая чек.
— Между прочим, — заметила Мэри своим обычным тоном, — теперь, когда ты ушел, я смогу принять то предложение. Об участии в экспедиции.
— Какой экспедиции?
— Я как-то говорила тебе, что для межпланетной правительственной программы требуются психологи. Я прошла по конкурсу. — Она не стала обременять себя дальнейшими объяснениями.
— Да-да. — Чак смутно припоминал. — Это какая-то благотворительная программа.
Отголосок отгремевшей восемь лет назад земно-альфанской войны. Маленькая луна в звездной системе Альфа, заселенная землянами и забытая на два с лишним десятилетия по причине войны; гроздь таких малочисленных поселений была разбросана по Альфанской системе, состоящей из двадцати двух планет и дюжины лун.
Мэри взяла чек, сложила его пополам и положила в карман пальто.
— Тебе будут платить за эту работу? — спросил Чак.
— Нет, — отрешенно ответила Мэри.
Значит, она будет жить — а также содержать детей — на одно его скудное жалованье. Внезапно он понял: Мэри ждет приговора суда, который заставил бы его сделать то, из-за чего распалась их совместная шестилетняя жизнь. Благодаря своему огромному влиянию в городском суде Марин Каунти, она добьется такого решения, которое обяжет его оставить работу в ЦРУ и искать более высокооплачиваемую…
— Как…, долго тебя не будет? — запинаясь, спросил он. Чак понял, что Мэри Риттерсдорф, видимо, постарается взять от жизни все, чего не могла взять — по крайней мере на словах — в его присутствии. Он слишком хорошо знал эту женщину.
— Около шести месяцев. Все зависит от обстоятельств. Не жди, что я и дальше буду общаться с тобой. На суде мои интересы будет представлять Альфсон, я там не появлюсь. Еще я начала дело об алиментах, так что от хлопот ты практически избавлен, — добавила она.
Инициатива — даже в этом! — ускользала у него из рук. Как всегда, он оказался слишком медлителен.
— Можешь забирать все, — резко проговорил он. Ее взгляд говорил: «Но этого все равно мало. Все» означает ничего» — судя по твоим доходам».
— Я не могу дать больше того, что имею.