«Панч» ехал по склону Столовой горы, приближаясь к холму с длинным кривым оврагом у подножия. Туран видел это место тысячу раз, когда проезжал мимо, но ни разу не сворачивал туда.
Выстрелы звучали всё громче. Аюта Чиорана подняла тяжелый штуцер и полезла в башню.
Туран спросил:
– Ты уверена, что их только трое было? Бедуины вроде по трое не ездят.
– Это не бедуины! – крикнула Аюта с полки. – Какие-то бандиты!
– Откуда знаешь?
– Кочевники ведь смуглые и на ящерах, а эти обычные, приехали на двух мотоциклах!
Тут он увидел первого врага. И узнал его – Шакал из банды атамана Макоты. Недавно Шакал приходил на ферму отца, чтобы передать послание главаря. Борис Джай-Кан тогда залепил гонцу такую оплеуху, что тот кубарем вылетел через калитку в воротах.
Прячась за большим камнем, Шакал заряжал обрез. Дальше стояла авиетка – пара двойных крыльев, пропеллер, открытая кабина с выпуклым фонарем. У переднего шасси лежал человек в одежде небоходов, с большим оружием в руках. Он нажал на спусковой крючок, и ствол исторг сноп пламени, потом еще один, еще… Загрохотало, Шакал вжался в землю. Когда летун прекратил стрельбу, дробный грохот смолк. Пустой магазин упал на щебень, человек достал из нагрудного кармана другой, не глядя ткнул в отверстие приемника. Это был автомат, Туран слыхал о таком оружии, расходующем огромное количество пуль, но никогда раньше не видел.
Воспользовавшись паузой, Шакал пальнул из обреза, и между холмами гулко бахнуло эхо. Дробь, не причинив вреда летуну, ударила в фюзеляж авиетки.
Когда Аюта Чиорана выстрелила, отдача едва не сбросила ее с полки. Пуля выбила фонтанчик пыли у колена Шакала, тот откатился и наконец заметил грузовик.
Далеко в стороне от авиетки чадила груда искореженного металла и покрышек – взорвавшийся мотоцикл. Позади лежал мертвый бандит, убитый автоматной очередью, зацепившей и бензобак машины. Второй мотоцикл, целый, стоял еще дальше, за его коляской прятался Чеченя, личный помощник Макоты.
Встав на колени, Чеченя прицелился в летуна из двустволки. Левый глаз бандита скрывала черная повязка. Он выстрелил, и летун вскрикнул. Автоматная очередь захлебнулась.
– Держись! – крикнул Туран девушке, утопив педаль газа.
Двигатель взревел, грузовик рванул вперед.
Шакал, бросив обрез, выхватил из кобуры пистолет и направил в лобовое стекло «Панча». Туран сжался на сиденье, пригнув голову, резко затормозил.
Аюта Чиорана выстрелила во второй раз.
Едва не наехав на бандита, «Панч» остановился. Пуля лязгнула по лобовой броне. Аюта опять выстрелила.
Нырнув в проем между сиденьями, Туран сунулся в кузов. Лампочка все еще горела; откинув крышку ближайшего ящика, он схватил револьвер и жестянку с патронами. На ходу заряжая оружие, вернулся в кабину. Аюта по-прежнему стояла на полке.
– Не подпускай их к машине! – крикнул Туран, распахнув дверцу. Мотоцикл, за которым прятался Чеченя, находился по другую сторону грузовика.
– Одного я ранила! – донеслось в ответ.
Туран присел на подножке, осторожно выглянул и спрыгнул на землю, сжимая револьвер обеими руками. Шакал лежал перед кабиной, глядя в небо остекленевшими глазами, на груди темнело пятно – девушка не ранила, а убила бандита.
За грузовиком громыхнула двустволка Чечени.
– У меня патрон перекосило! – крикнула Аюта. – Стреляй, пока он перезаряжает!
Туран замер в нерешительности. Ему ни разу еще не доводилось участвовать в подобных переделках, он просто не знал, как действовать.
– Осторожно! Он уже рядом!
Сердце колотилось, во рту пересохло, звенело в ушах. Из-за машины доносился звук шагов – бандит подбирался все ближе.
– Стреляй же!
Вдруг Туран понял, как надо поступить. Он стоял за колесом, Чеченя не мог его видеть. Бандит наверняка ожидает, что противник либо покажется в окошке правой дверцы, либо обойдет грузовик, чтобы высунуться сзади или спереди…
Выставив револьвер перед собой, Туран боком упал на острые мелкие камни. В широком просвете между землей и днищем грузовика он увидел ноги в сапогах на высоких каблуках – и начал стрелять.
Мика и некоторые батраки помоложе завидовали этому умению старшего сына фермера. Отец говорил, что оно досталось ему от деда, погибшего в Первой городской войне, когда Орден Чистоты сцепился с Цехами харьковских оружейников.
Туран не отличался особой силой, ловкостью или быстротой. Зато он умел стрелять. Это был природный талант, а не результат долгих тренировок – патроны стоили дорого, расходовать их попусту фермеры не могли себе позволить. И все равно старший сын Бориса Джай-Кана был лучшим стрелком в округе.