Когда рабочие провожали в последний путь одного землекопа, бывшего генерала Коммуны, его похороны превратились в мощную демонстрацию, посвященную памяти зверски убитых коммунаров. Неожиданно конная полиция, обнажив сабли и пришпорив лошадей, бросилась на толпу. Демонстранты не думали обороняться и обратились в бегство. Клара, призывая рабочих к сопротивлению, оказалась рядом с всадниками — сабельный удар пришелся ей по ноге. Более тяжелых увечий она избежала только благодаря тому, что толпа насильно оттеснила ее в какой-то дом и не дала выйти.
Но на следующей демонстрации Клара снова была в самой гуще сражения — как прежде, в дни далекого детства, во время потасовок с деревенскими ребятишками. «Лицом к врагу» — эти слова уже теперь стали ее лозунгом. И она осталась ему верна до самой смерти.
ВПЕРВЫЕ НА ТРИБУНЕ
Гнетущие заботы лежали на сердце Клары. Даже она, никогда не терявшая надежды, временами не могла побороть уныния: Осип был очень серьезно болен, хотя и отрицал это. Врачи никак не находили причины его недугов. Однажды, после обстоятельного осмотра Осипа, врач не счел нужным скрывать диагноз от Клары: туберкулез легких! Клара тоже чувствовала, что и ее силы убывают с каждым днем. Ей самой грозило тяжелое заболевание.
Что делать? Супруги Цеткин не знали, что предпринять. Они, так же как и их друзья, едва сводили концы с концами. Совершенно неожиданно Клара получила от своих родственников значительную сумму денег — на поездку в Лейпциг! Она давно не поддерживала со своими родителями никаких отношений. Теперь через друзей им стало известно об отчаянном положении дочери. Клара сначала не хотела принимать этой помощи, но Осип решил, что ради пользы дела она должна ехать.
После мучительного расставания с хворающим мужем, которому так нужна была ее помощь, Клара, оставив свой привычный круг обязанностей, с обоими мальчуганами отправилась в Лейпциг. Несколько дней полного покоя и хорошего питания — и Клара сразу почувствовала себя настолько поправившейся, что больше не могла бездействовать. Ее волновали важные вопросы. Каковы настроения среди немецких рабочих? Как партия, ушедшая в подполье, организует свои собрания, как распространяет газеты? Что делает партия, чтобы не допустить среди своих членов ослабления боевого духа? Кто может лучше ответить на все эти вопросы, как не бывший учитель Осипа? Она пришла к нему в его маленький садик, держа за руки своих двух ребят. Был вечер, и, точно так же как и много лет назад, она встретила у него несколько партийных товарищей.
Мозерманн был очень рад после долгой разлуки снова встретиться с женой своего бывшего «ученика». Он с гордостью рассказал Кларе о бесстрашном поведении лейпцигских социалистов, о тайных типографиях и собраниях — одним словом, об их хорошо продуманной подпольной работе. А Клара говорила о политической жизни Парижа, о революционном порыве французских рабочих, об их демонстрациях, вызывающих восхищение; не скрыла она и существовавших между ними разногласий. Внимательно слушали Мозерманн и его друзья темпераментный и образный рассказ Клары.
В один из следующих дней к Кларе совершенно неожиданно пришли трое мужчин. В одном из них она узнала товарища, которого встречала в садике Мозерманна. Он попросил Клару повторить свой рассказ о политической жизни Парижа на большом нелегальном собрании. Клару охватило чувство смущения и робости. Она пыталась отклонить это неожиданное предложение; «Я ведь не умею говорить!» Совсем недавно Осип, не предупредив Клару, на одном из собраний внес ее имя в список ораторов. Бесполезная затея! Он был вынужден вычеркнуть ее имя.
Но пришедший товарищ был упорен. От него нельзя было легко отделаться. Он прямо заявил, что Клара, как член партии, обязана выступить с этой речью. Теперь Клара не могла больше отказываться. Она выпросила себе отсрочку, чтобы написать Осипу и узнать его мнение, считает ли он, что ей по силам такая задача. Осип-то ведь знает, что она может агитировать и вести дискуссию только в узком кругу, а на собраниях она, в лучшем случае, способна на полемические возражения! Но ответ Осипа окончательно уничтожил шаткую надежду Клары. Осип писал: «Ты должна выступать — это даже твоя обязанность».
Сколько страха и боязни испытала Клара Цеткин перед своим первым выступлением, видно из ее статьи, написанной шестнадцать лет спустя, где она одновременно воздает должное одной из тех скромных женщин-социалисток, которые неутомимо боролись за дело рабочего класса: