Клара д'Элебез молится, раздевается медленно, но со страшной стыдливостью, боясь глядеть на все, что скрывало платье тети Аменаиды. Она ложится, тушит медным колпачком свечу, но не засыпает. В этот миг душа ее находит равновесие. Тогда она видит все лучше, чем видела на самом деле. Она думает о господине д'Астен, о том, что он сказал, о дяде Иоахиме и Лауре, о тайне, которой окружили их память. Потом она видит себя в парке. Вот верхушка вяза, прогалина, налево урна из серого камня и дальше тенистая аллея… Потом она засыпает.
II
Ночью гроза с ливнем затопили парк. Но влага испаряется и солнце так блестит на листве, что больно глядеть. Клара д'Элебез прогуливается по «аллее орешника». На земле скорлупки, сброшенные белками. Свежее и прозрачное утро напоминает о скором окончании каникул.
Клара ждет, пока садовник оседлает маленького осла. Он кончил. Клара срывает зеленую ветку, вскакивает на осла и правит к воротам. Она выбирает тропинку леса Ноарье. С кизильника ледяные капли падают на нее. Осленок бежит мелкой рысью. Клару трясет во все стороны, и она держит рукой широкую шляпу, готовую слететь. Вот она на замшенной лужайке, где цветут крокусы. На кустах блестят тонкие паутины. Слышно журчанье ручьев, еще переполненных ночным ливнем. Сороки стрекочут, кричит где-то сойка.
Но в чаще леса невозмутимая тишина. Только тихо шуршат высокие папоротники, задетые боками осла. Под каштаном, в просветах солнца и изумруда, цветут лесные гиацинты. Их темно-синие колокольчики останавливают Клару, она срывает цветы, сплетая их с ромашками на своей шляпе.
Она садится возле дерева и, сплетая венок, думает о конце каникул, о начале занятий, о большом рекреационном дворе, на котором октябрьский ветер, острый и холодный, рвет крепкие листья платанов.
Она никогда не могла примириться с монастырем. Всего ужаснее те дни, когда мать приезжает навестить ее. Так горько расставанье, что Клара предпочитает лучше совсем отказаться от этих посещений. Краткие радости, отравленные ожиданием прощания! Когда звонит колокольчик и надо после получасового свидания расстаться, Клара уносит к своему столику, с сердцем, полным тоски, сласти, присланные госпожой д'Этан. Она их не может попробовать вечером, даже на следующий день они оставляют в ее рту вкус слез, унылый запах, который она называет про себя «запахом разлуки».
«Глупая! зачем я заранее думаю об этом!..»
И она рассматривает упавшего с ветки жучка.
Пора возвращаться, в особенности если ехать королевским шоссе. Она встает, садится на осла и снова едет лесом. Бег осла убаюкивает ее мысли. Она думает о дяде Иоахиме и об его невесте. О таинственной Лауре. Ток-ток, тек-тек, тек-ток выстукивают копыта ослика… О, как хотела бы я видеть колонии Лауры… И она повторяет эти строфы поэта Анаиса Сегеля, напечатанные в «Альманахе для девиц».
Но она находит, что эти стихи хуже тех, что пишет Рожер Фошерез, один знакомый ей юноша.
Клара д'Элебез подъезжает к ограде парка, по большой аллее идут ее мать и господин д'Астен. Мать Клары прекрасна. Она кажется акварелью из книги «Живые цветы». На ней шляпа из грубой соломы с большими лентами, муслиновый пеньюар, белый с розовым горошком. В руке маленький зеленый зонтик.
— Вы далеко были, мое дитя? — спрашивает господин д'Астен.
— Я была в лесу Ноарье и вернулась по королевскому шоссе.
— Это большой круг! Ах, почему не могу я сопровождать вас! Я еще сохранил страсть к утренним прогулкам по лесу. Но вот не могу… На лошади мне пришлось бы обойтись одним стременем… и одной ногой… Печальный рыцарь для вашей защиты, дитя мое…
Клара, улыбаясь, уходит. Госпожа д'Элебез показывает своему спутнику большие, тяжелые подсолнечники, торчащие над изгородью огорода.
— Доброе утро, бабушка! Что вы читаете, бабушка?
— Я читаю, дитя мое, очень любопытную историю.
И чтоб объяснить, бабушка снимает очки.
— Я читала очень интересную историю об одном путешественнике почти неизвестном. Он объехал вокруг света в маленькой лодке. Он был в Индии в одном городе, где обезьяны всесильны. Они дуют в глаза людям сквозь тростинку какой-то зловредный порошок…
— О! какая прекрасная история, бабушка!… Бабушка, нижний ящик вашего комода открыт… Вы забыли его закрыть?
— Нет, дитя мое! Твой отец сейчас придет, чтобы взять бумаги, которые были заперты… Он должен отдать их господину д'Астен.
— Какие бумаги, бабушка?
— Кажется, письма из Гваделупы. Впрочем, это мало тебя касается, мое дитя. Тебе надо идти одеться к завтраку.
Клара д'Элебез выходит из комнаты госпожи д'Этан и, нахмурив брови, взбирается по лестнице наверх.
…Почему господину д'Астен нужны эти бумаги из Гваделупы… Бумаги из Гваделупы — это письма дяди Иоахима… Эти бумаги должны остаться у нас… Почему господин д'Астен унесет их?… Я не хочу, чтобы он унес их!… Он унесет и красивый портрет Лауры?…
Большая скорбь, глухое возмущение потрясают сердце Клары. Она никогда не читала этих писем. Она только видела их мельком, когда бабушка открывала нижний ящик. Но она дорожит этими желтыми листами, потому что портрет дяди Иоахима висит в ее комнате, потому что дядя Иоахим был женихом Лауры… Но она не может помешать отцу передать эти письма господину д'Астену… Безумно даже думать об этом… Она никогда не посмеет…
Она машинально одевается. Мысль, что письма дяди Иоахима покинут, может быть, навеки, родной дом — потрясает ее. Двадцать минут тому назад она была счастлива своей прогулкой. Теперь ее радость отравлена. Она причесывается, надевает свое прелестное платье и, прежде чем, выйти из комнаты, долго глядит на портрет дяди Иоахима, посылая ему поцелуй.
Дверь в комнату отца открыта. Она входит и видит отца за письменным столом над грудой писем. Многие связки перевязаны шнурком, иные даже запечатаны, но некоторые еще разрознены. Скрывая волнение, Клара говорит:
— Доброе утро, папочка! Как ты спал?
— Хорошо, моя детка. Ты меня застаешь за разборкой бумаг, которой я занят с утра. Слава Богу, теперь я кончаю работу. Остается только запечатать сургучом несколько связок. Но это уж после завтрака. Вот уж звонок…
Клара спускается вниз. Мать, бабушка и господин д'Астен уже в гостиной. Приходит вскоре и господин д'Элебез. Господин д'Астен обращается к нему:
— Друг мой, я наделал вам хлопот, заставив разбирать все эти бумаги. Вы уж простите меня!…
— Нет, дорогой д'Астен!… Ваше желание вполне справедливо, и я сам упрекаю себя, что до сих пор не подумал передать вам эти письма бедного Иоахима. Вы перечтете их с волнением… Вы оставили мне их так давно, накануне путешествия и я должен был вам их отдать раньше…
Во время завтрака Клара молчит, скрывая свои чувства. Она старается кушать, чтоб не обратить на себя внимания. Когда на нее не глядят, она с тарелки кидает все на пол — Робинзону. Она смутно слышит все, что говорят старшие.
Кофе пьют на террасе. Клара сходит на ступеньку, где сидит павлин. Она думает: