— Профсоюзу необходимо разжечь забастовочный дух, — мудро заметил Тиффани-старший. — На это уйдет некоторое время.
Я чуть не сошла с ума, выслушивая речь библейского персонажа о забастовке рабочих.
— Мы можем медленно вести переговоры, чтобы опередить его, — предложил мистер Митчелл. — Крайне неподходящее время. В любом другом году мы могли бы спокойно прожить на наших складских запасах.
— Не имеет значения. Эксперименты по дутью из радужного стекла могут продолжаться независимо от этого. Я хочу представить его в Чикаго.
— Не упрямься, сынок. Оставь его в покое. Твое радужное стекло будет в мозаиках. Можешь отдать под него все печи.
— В статье упоминают нас? — осведомился Тиффани-младший.
— Да. А еще Мейтленда, Армстронга, Колгейта, Латропа и Лэма.
— Ха-ха! Тогда Ла Фаржу[1] тоже придется застопориться.
Я почувствовала, как дух соперничества кипит в нем подобно расплавленному стеклу.
— Вы можете переплюнуть меня, если у вас достанет соображения, каким образом справиться с этими делами, — заявил Чарлз Тиффани. — Я ожидаю не меньше чем полной победы.
— Еще бы, со всеми твоими шедеврами из бриллиантов и серебра[2].
— У вас есть одно преимущество, — заметил отец.
— Перед тобой?
— Перед другими витражными фирмами. — Он повернулся в мою сторону. — Женщины не допускаются в профсоюз, так что их не будут призывать к забастовке.
Чарлз Тиффани скрылся залакированными восточными ширмами, чтобы переодеться.
— Сколько девушек вы наняли? — обратился ко мне мистер Тиффани.
— Шесть. Как раз столько, сколько вы приказали. Теперь их всего двенадцать и я.
— Как можно скорее увеличьте штат отдела вдвое. Вам придется взять на себя часть работы мужчин.
— Осмелюсь заметить, немедленное удвоение персонала означает, что некоторые мастера и я будем отвлечены от проектов, чтобы обучить такое большое число новых девушек. Это не приведет в результате к удвоению объема выполненной работы.
— Она права, сынок. Не действуй необдуманно.
— Хорошо. Тогда принимайте их бригадами по три человека, как вы сочтете приемлемым, но быстро.
— Тут еще одно, — задумчиво произнесла я, думая о Корнелии. — Я не хочу нанимать их в качестве временных работниц. На них будут смотреть как на штрейкбрехеров[3]. Несправедливо принимать девушек без обязательства, что они получат постоянное место работы после выставки.
— Места останутся за ними. Как только мир увидит то, что мы делаем здесь, заказов будет в избытке.
— Если тебе удастся использовать выставку для продвижения твоих изделий, — вклинился Тиффани-старший, выйдя из-за ширмы, одетый должным образом в костюм, подобающий для представителя XIX века.
— Нанимайте их в качестве постоянных работниц, — приказал Тиффани-младший.
Было ли это показным бахвальством или хорошо обоснованной уверенностью? Я знала: без риска в Нью-Йорке делать нечего, но никак не рассчитывала, что человек будет принуждать других идти на риск только на основании его самовлюбленного: «Я так сказал!»
— Мы поговорим сегодня вечером. — Его отец отдал распоряжение со зловещим выражением лица и кивком приказал мистеру Митчеллу последовать за ним.
— Только не слишком успокаивайтесь.
Как только оба покинули комнату, мистер Тиффани нахмурился. Он приводил свои кисти в порядок со спокойным и отчужденным видом, так что я сделала попытку удалиться.
— Директор выставки прислал уведомление, — сообщил мой шеф, задерживая меня жестом, указующим на письмо на столе. — В нем говорится: «Не ставьте мелкомасштабных задач, они не обладают свойством воспламенять кровь людей».
— Никогда не сомневалась в величии ваших планов.
— Двадцать вышивальщиц-сдельщиц работают над золотым шитьем наалтарных покрывал, митр и облачений.
— Ах, сестры монашеского ордена Тиффани, давшие обет верности украшению ткани. Как вам повезло, что католики не отказались от своей приверженности пышности. Бедные протестанты будут бросать завистливые взгляды на внешние атрибуты священного владычества.
Он одарил меня шутливым взглядом, означающим скорее всего: «Стыдись!»
— Вы не можете отказаться от экстравагантных идей, — более серьезным тоном высказалась я.
— Мои идеи — новаторские. Эта часовня провозгласит совершенно новое направление — церковный пейзажный витраж, который поможет людям поклоняться творению Бога. Узко мыслящие священники могут сопротивляться сколько угодно. Природа — творение Господа, так что я провозглашаю мотивы природы столь же духовными, столь же вдохновляющими, сколь и библейские образы. Ум Творца не имеет пределов при создании форм природы. Вы понимаете, что это значит? Для нас существует бесконечное количество способов выражения духовной правды, нежели эти утомленные дряхлые фигуры, которыми набита любая средневековая церковь в Европе.
1
Джон Ла Фарж (1835–1910) — американский художник, выдающийся дизайнер изделий из свинцового стекла и писатель. —
3
Штрейкбрехер — лицо, отказывающееся участвовать в забастовке и поддерживать забастовщиков.