Пару лет назад он впервые увидел работу Вики Льедо. Это были «Телесные линии». Она выставлялась в Лондоне на вернисаже работавших в этом городе художников. Ему не очень понравилось полотно — британка по имени Шелли, — но Стейн умел разглядеть хорошую картину на посредственном полотне. Разумеется, он никому ничего не сказал. Через несколько месяцев, когда полотно сменили, Стейн упаковал Шелли и увез ее в Амстердам под предлогом каких-то проб, хотя лично с ней и не беседовал. Шелли с восторгом ответила на все вопросы. Некоторые из них были направлены на получение некой информации о характере и личной жизни госпожи Льедо. Стейн сохранил эту информацию на будущее. Нужно было подготовить передачу власти, спонсоры называли ее «переходом», потому что ван Тисх изживал себя и, хоть Стейн и знал, что Мэтр еще не сказал своего последнего слова, необходимо было предусмотреть все наперед. На протяжении нескольких месяцев он собирал информацию о неизвестных художниках. Все панически боялись перехода. Стейн панически боялся панического страха других. Он решил показать им, что чудо рождения гения намного проще, чем усилия для поддержания его жизни.
В начале 2006 года он уже решил, что наследницей будет Вики Льедо. То, что чаша весов наследования склонилась в пользу Льедо, имело свои преимущества: она была женщиной, а это заставит значительно изменить восприятие ГД-искусства определенными группами людей как выражения мужского эгоизма; она не была голландкой, что доказывало, что Фонд ван Тисха с удовольствием принимает любого европейского художника; наконец, она затормозит вызывающее беспокойство восхождение к власти таких людей, как Рэйбек. Первым шагом была выдача Вики той небольшой премии Фонда Макса Калимы. «Могу вас заверить, что Мэтр видел работы Льедо и в восторге от них», — сказал он спонсорам. Это было неправдой. Мэтр не видел ничего, кроме себя самого. Стейн был уверен, что он не знал даже о существовании молодой испанской художницы по имени Вики Льедо. Ван Тисх заботился только о подготовке своей лебединой песни, своего прощального слова миру, своей последней и самой рискованной картины. Все решения принимал Стейн.
Приближался конец, и необходимо было выдумать новое начало.
«Полумрак» останется в Эденбурге незаконченным, в таком виде, в каком он есть. И там он пребудет до тех пор, пока мир не будет готов к его созерцанию и пока его появление не окажется выгодным. Первое условие могло быть выполнено в любой момент, а может быть, выполняется уже сейчас (мир почти всегда готов ко всему). Что касается второго условия, комитет спонсоров во главе со Стейном и Полем Бенуа заблаговременно спланирует все шаги, которые необходимо предпринять для того, чтобы выставить картину на обозрение в будущем. Пойдут разговоры о «завещании Мэтра», о его «лебединой песне», о его «ужасной тайне». «Для чуда нужны откровение и тайна, Якоб, — метко заметил Бенуа. — У нас уже есть откровение. Не хватает тайны».
— Пусть эта идея вызреет, — подытожил Стейн на встрече со спонсорами. И задумчиво погладил продолговатые бедра своего «Кресла».
Какое-то время были звуки. Потом установилась тишина.
На нее обрушилась лавина телефонных звонков: в первую очередь от Хорхе, он сначала очень волновался, но ус покоился, когда смог с ней поговорить. Когда она собирается домой? Не знаю, Хорхе, посмотрим. Я очень хочу тебя видеть. Посмотрим. Неожиданно она поймала себя на мысли, что не скучает по нему. Хорхе был для нее как голос прошлого: неизбежного, но завершенного. Еще ей звонили Йоли Рибо, Александра Хименес, Адольфо Бермехо, Шави Гонфрель и Эрнесто Сальватьерра. Звонки художников и полотен. Пожалуй, ласковее всех с ней говорил Алекс Бассан. Все радовались, что с ней все в порядке и что ее подписал ван Тисх. В одну небывалую ночь даже послышался голос ее брата. Даже ее брат интересовался состоянием картины! Не в силах полностью отбросить сдержанность адвоката вне зала суда, Хосе Мануэль рассказал ей о маме, о том, как они без нее скучают, о том неведении, в котором она их держала. «Мы ничего об этом не знали, — сказал он. — Нам пришлось узнать обо всем от Хорхе Атьенса». Как у тебя дела? Хорошо. Ты скоро вернешься? Да. Они хотели ее видеть. Она тоже хотела их видеть. В конце концов, подумала она, жизнь и искусство основаны на одном и том же: на том, чтобы куда-то идти и что-то видеть.
А Вики? Вики ей не звонила.
Она подумала, что, наверное, это ей надо сделать первый шаг, раз эта художница стала такой важной.