***
Впервые Пётр предложил Кларе снова пойти на Биржу труда в конце ноября. И устраиваться по метрике на девичью фамилию Таблер.
Заморозки уже прихватывали по ночам, но говорить о важном при свекрови не стоило. Клара, как обычно, вышла вечером к плетню у сарая. Сестра Петра сочувствовала Кларе, но не приветствовала их знакомство.
— Зачем тебе эта немка? Неизвестно, шо от неё ждать. Таки, як вона первые идут на службу к фашистам. Полукровкам даже удостоверения специальные выдают "фольксдойче" — слово то какое, словно собака зубами щелкает — мне Татьяна казала, у их школьной библиотеке женщина работала, тыха така, нэпрымитна, а теперь оказалось: ейные родители нимци, вона и бумаги уси сохраныла, и метрыку. Тэпэр получает специальный паёк, як представитель "Высшей расы", тьфу!
От и Клара эта, посыдыть с голоднымы дитямы, та и пойдёт на поклон к своим за хороший паёк. Диты, мабуть, тоже нимцямы считаются, хочь и наполовыну.
Петр мысленно повторил: "Чего от неё ждать… немка… Решено! Значит, её появление на Бирже в качестве немки никого не удивит. Люди заранее решили для себя, что ждать от немцев верности родине не стоит… а, если все и так относятся с подозрением, тем естественнее, что Клара пойдет служить переводчицей".
Клара не соглашалась:
— Как ты себе представляешь мою жизнь, когда наши вернутся. Что скажет мой муж? А дети? … Лучше прачкой, — виновато вздохнула. — Солдаты, особенно те, у которых дети, дают шоколад и галеты для моих…
***
Зима 1942
Глядя на скованные холодом улочки, Клара подумала: " А ведь зима чем-то сродни оккупации. Всё замирает, мороз атакует, слабые забиваются в укрытие в поисках тепла и безопасности, сильные сопротивляются, энергично двигаются, разгоняя кровь", — тряхнула головой, поморщилась, слишком примитивная аналогия. Черно-белая графика зимы вызывает унылые ассоциации. Угроза голода всё жестче напоминала жителям о себе. Уже давно картошку варили в мундире и ели вместе со шкуркой, последние клубни закончатся к Новому году. Что дальше?
***
Ночью над городом были сброшены листовки "Вести советской Родины", в них писали о провале немецкого наступления под Москвой, Тулой и Рязанью в ходе которого, за неделю упорных боёв немецкие войска потеряли около ста тысяч человек, сотни единиц техники.
На листовках красовались карикатуры КуКрыНиксов: "Наполеон потерпел поражение, то же будет и с зарвавшимся Гитлером".
Люди прятали листовки, передавали знакомым: «А Гитлер-то как вылитый — и фига под носом. На-кося выкуси! Тварь!».
Эти известия всю ночь переписывали Алексей Богдан и его жена Александра, выводили на бумаге по очереди — каждый по предложению — так легче было запомнить и успеть дописать.
На столе горела стеариновая свеча, слабо освещая радиоприемник.
Ждали половины двенадцатого. С первых дней войны в это время Москва передавала сводку Совинформбюро.
На рассвете плотно исписанные листки забирала Мария Филипповна Лубянская, чтобы отнести подпольщикам, трудившимся в типографии.
Дороги замело снегом.
Холода установились небывалые. Даже древние дубы Первомайского парка, заложенного ещё семьей Голенищевых-Кутузовых, не выдерживали, потрескивали от морозов. Город обезлюдел. Чёрные провалы окон заброшенных домов, как пустые глазницы. Ветер драл потускневшие афиши ещё довоенных фильмов.
***
Днепропетровск
Днепропетровск было не узнать. Ледяной ветер перегонял с места на место мусор, словно силился вернуть захламленному городу былую чистоту улиц. Оккупанты грабили предприятия и тащили жадными ручонками всё, что не успели вывезти на Урал. Предприятия погрузились в темноту, многие цеха были в руинах.
На Мостовой улице устроили концлагерь — целый квартал обнесли колючей проволокой, возвели вышки. Гестапо заняло здание металло-сварочного техникума.
Все приличные квартиры в центре были заселены представителями "высшей расы". Бульвар Карла Маркса пестрел полотнищами со свастикой.
В номерах люкс гостиницы «Астория» разместился обер-бургомистр Клостерман. Слетелись стервятники, учредили для торговли чёрным металлом сталелитейную корпорацию "Украинише гезельшафт фюр шталь". Химическая компания "Бистерфельд" тоже вознамерилась урвать свой кусок.