— Ой, Боже, що ж це робыться. Це ж, мабуть, фашыстив нэ вдэржать, — громким шепотом воскликнула соседка.
[Указ Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года "О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья"]
Клара стояла рядом, скрытая плетеными корзинами, стоящими на прилавке. Внутри всё похолодело.
— Отож. Трэба було б поперэдыты колонистив биля Запорижжя, можэ их тэж будуть вывозыты, алэ ж то далэко, та я боюся.
— Бидни люды, а диты ж у чому вынни? И шо з намы будэ?
Клара машинально перебирала деревянные ложки, разложенные стариком-резчиком на рогожке. Мысли лихорадочно метались: "Что же делать? Нужно срочно предупредить родных. Или сразу старосту колонистов…? Что взять с собой? Одежду? Еду? Бедные родители! … Как быстрее добраться? На попутках? Оставить детей свекрови? Взять с собой? Тогда точно не успею! За сутки должна добраться".
Заметив соседского мальчишку, Клара кинулась к нему:
— Славик, пожалуйста, скажи вашей соседке Александре Давыдовне, я вернусь вечером. Нет! Завтра! Пусть не волнуется.
Мальчик кивнул:
— Хорошо, всё передам.
Клара бросилась искать попутку, чтобы добраться в соседнюю область, на поезда надеяться не было смысла. На выезде из рынка шофёры облюбовали площадку в тени акаций. Клара мимоходом порадовалась, что не успела ничего купить и сможет оплатить дорогу до родного села Фридрихсфельд. Однако платить не пришлось, знакомая машина с молочной фермы стояла уже загруженная пустыми бидонами. Молоко привезли на рассвете, пока не жарко, и продать удалось быстро. Шофёр Михель тоже был из колонистов.
Высадив Клару у дома родителей, он поехал к старосте.
Выслушав взволнованную дочь, Адольф Таблер вздохнул, помолчал, собираясь с мыслями.
— Успокойся доченька, не суетись. Это неизбежно. Возьми свою метрику и спрячь, неизвестно, что может пригодиться. У тебя паспорт на фамилию мужа — Новикова. Пешком иди через балку в соседнее село, там ищи попутку. Мы не знаем, когда придёт наша очередь. Скоро могут оцепить наш Молочанский район, а тебе нужно к детям. Одна мама Виктора не справится. О нас не волнуйся, ты дала нам время собраться без спешки и паники. Припасы у нас есть. Возьми мёд детям, впереди зима, и деньги все возьми. Если и нас повезут, то бесплатно, — отец грустно усмехнулся, — без билетов.
Клара в слезах уткнулась в широкую отцовскую грудь.
— Тише девочка. Подумай вот о чём: первыми, кого оккупационные власти начнут испытывать на лояльность рейху — бывшие соотечественники, а уж потом коренные жители. Так было в первую мировую. Нас отправляют вглубь страны, чтобы избавить от такого выбора.
Фашисты рассчитывают создать из нас опору своему режиму. Лучше оказаться подальше от всего этого. Не тревожься о нас, вместе легче обосноваться на новом месте, тем более, пока лето.
Потомки переселенцев из нашей немецкой общины, или из любой другой, живут в ожидании, что события всегда могут поставить нас перед выбором, ведь войны неизбежны. Основать колонию в стране, исторически воюющей с родиной предков — это жизнь на вулкане. Если бы твои предки выбрали, ну…, например Австралию, то … сама понимаешь.
Мы уже три сотни лет живем с сознанием, что, сохраняя свой язык и традиции, мы рискуем оказаться перед выбором.
А люди везде живут. Для тебя сейчас главное — сберечь детей и себя.
С Богом!
Через месяц, в конце сентября 1941 года пришел черёд и родных Клары. К первым числам октября было вывезено в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию более пятидесяти тысяч немцев. Следы Таблеров затерялись в Пермском крае.
[Постановление ГКО № 702сс «О переселении немцев из Запорожской, Сталинской и Ворошиловградской областей» от 22.09.1941]
***
август 1941
Из сообщений Совинформбюро:
"Обороняющиеся подразделения, выполняя «приказ товарища Сталина от 3 июля 1941 года» переключив генераторы ГЭС на самосожжение, отступили на Левобережье.
18 августа 1941 года произведен подрыв плотины Днепрогэса…"
В теле плотины образовалась брешь, пошёл активный сброс воды. В результате возникла обширная зона затопления в нижнем течении Днепра. Слухи ширились, обрастая страшными подробностями, шепотом говорили о, якобы, сотнях утонувших, вырвавшаяся на свободу вода пронеслась Днепровской поймой, заливая все на своем пути. Клара не верила, пыталась представить дом родителей, затопленный водой, и не могла. Мысленно уговаривала себя: "Все живы, сейчас обустраиваются где-то вдали от войны, от страшных разрушений".