Джасинта запарковала аэромобиль, быстро спустилась на диске по прозрачной трубе и вышла на Конкорс — обширный проспект в средоточии Карневала.
Там она остановилась, завороженная суматохой звуков и цветов — духом Карневала.
Усыпанные блестками головные уборы, яркие костюмы в полоску, хриплые голоса, колокольный перезвон и отрывки музыки, приглушенный рев механизмов, исходящий словно ниоткуда, повсеместный слабый запах человеческого пота, глаза, бегающие в отверстиях масок, как ошалевшие насекомые, рты — розовые и пурпурные лилии, ежесекундно готовые раскрыться, чтобы звать, смеяться и язвительно шутить, руки и ноги, изогнутые в нелепых позах, случайно пришедшие в голову шалости и дурачества, эротические ласки украдкой и покачивания прижимающихся тел, трепетание тканей, шуршание ботинок и сандалий, светящиеся разноцветные надписи и мигающие образами экраны, плывущие в воздухе рекламные светлячки и голографические символы: Карневал! Амаранте Джасинты оставалось только смешаться и слиться с потоком празднующих, раствориться в столпотворении Карневала…
Она пересекла Конкорс, повернула к Меньшему Овалу мимо «Павильона невероятных безумств» и прошлась по Бульвару Аркад, рассматривая все вокруг с пристальным вниманием непривычно интенсивного восприятия. Цвета звенели у нее в глазах, как удары гонга. Она различала обертоны — сладостные, диковатые, вульгарные — в звуках, которые раньше показались бы ей ничем не примечательными. Она шла мимо арен и цирков шапито, где ей могли показать любые уродства и шутки природы, мимо Храма Истины, Голубого Грота, Лабиринта и Эротического Колледжа, где мужчины и женщины с телами акробатов и суровыми лицами демонстрировали разнообразные экзотические приемы совокупления.
Над головой плыли, покачиваясь, сотни орнаментальных и текстовых светящихся вывесок, в том числе вывеска Дворца Жизни. Стоявший в будке человек в бронзовой маске зазывал прохожих мощным, звенящим голосом. Почему-то в уме Джасинты возникло неприятное воспоминание о церемонии под Великой Ступой в Тонпенге — о том, как дьявольски красивый верховный жрец наставлял стонущую толпу новообращенных.
Амаранта Джасинты заинтересовалась и остановилась, чтобы послушать.
«Друзья мои! Какова крутизна вашего подъема? — восклицал Кудеяр. — Заходите во Дворец Жизни! Дидактор Бонзель Монкюр поможет вам, если вы ему позволите! Из расплода в дебютанты, из дебютантов в аспиранты, из аспирантов в кандидаты и, наконец, из кандидатов в амаранты! Зачем экономить считанные часы, если дидактор Монкюр подарит вам годы? Всего лишь один флорин, послушайте! Один флорин! Неужели вам жалко заплатить такую ничтожную цену за вечную жизнь?» Голос зазывалы резал слух, как бронзовый серп: «Поднимайтесь, все выше и все круче! Научитесь самогипнозу, улучшающему память! Закрепите навсегда полезнейшие навыки, обратитесь лицом к судьбе, полные надежд! Всего лишь один флорин за то, чтобы войти в чудесный Дворец Жизни дидактора Монкюра!»
Перед будкой собралась плотная группа слушателей. Кудеяр указал пальцем на одного из них: «Ты! Да — ты, аспирант! Почему не хочешь стать кандидатом?»
«Только не я. Я все еще в расплоде, починяю грузовые платформы».
«Ты выглядишь, как аспирант, тебе место в филе аспирантов. Попробуй режим, прописанный дидактором Монкюром — и через десять недель ты сможешь навсегда распрощаться со своим палачом… А ты?! — Кудеяр указал на женщину средних лет. — Что будет с твоими детьми, уважаемая?»
«Резвые щенки меня уже опередили!» — выкрикнула женщина и весело расхохоталась.
«У тебя есть шанс их обогнать! Не меньше сорока двух нынешних амарантов обязаны своим продвижением дидактору Монкюру». Зазывала заметил девушку в блестящей серебристой оболочке: «А ты, юная красавица? Неужели тебе не хочется обрести вечность?»
«Меня это не интересует», — рассмеялась амаранта Джасинты.
Кудеяр развел руками, изображая комическое потрясение: «Как так? Почему же?»