Царь. Тут и знать-то нечего! Заметь:
Васантака. Благоволи присесть на ложе, государь, и дождаться этой добродетельной.
Царь (усаживаясь). Друг, меня одолевает сон. Расскажи что-нибудь!
Васантака. Я охотно расскажу, а ты, божественный, удостой меня ответом, произнеся "гм"!
Царь. Согласен!
Васантака. Есть на свете город Уджайипи, изобилующий красивыми купаньями.
Царь. Что? Уджайини?
Васантака. Если мой рассказ тебе не по нутру, я начну другой!
Царь. Нет. Не то чтобы он был мне не по вкусу… Но знаешь ли, друг,
А еще пришло мне на память, как
Васантака. Ладно, я расскажу тебе что-нибудь другое. Был на свете город Брахмадатта, и Кампилья царствовал в нем.
Царь. Что? Что?
Васантака повторяет то же самое.
Дурак, скажи лучше: "Царь Брахмадатта и город Кампилья[8]!"
Васантака. Как? Царь Брахмадатта и город Кампилья?
Царь. Ну да, так и есть!
Васантака. Вот и хорошо! Пускай повелитель подождет малость, покуда я затвержу это наизусть! Царь Брахмадатта, город Кампилья. (Повторяет несколько раз.) Теперь слушай. Что? Государь уснул? А ведь похолодало в этот час! Схожу-ка я за своей накидкой. На сцену выходят Васавадатта, одетая, как подобает Авантике, и прислужница.
Прислужница. Сюда, госпожа, сюда! Царевна мучается головной болью.
Васавадатта. О, горе! Где уготовано ложе для Падмавати? Прислужница. Ей постлали в Беседке Океана! Васавадатта. Проводи меня туда.
Ходят по сцене.
Прислужница. Вот она, Беседка Океана! Пусть госпожа войдет, а я живехонько сбегаю за снадобьем от головной боли. (Уходит.)
Васавадатта. До чего беспощадны ко мне боги! Даже царевна Падмавати, что была источником утешения для моего повелителя, облегчая ему утрату, — и та должна была захворать! Ну что ж, я войду. (Осматривается.) Какова, однако, беспечность этих слуг! Падмавати страдает, а они покинули ее, и только светильник делит с ней одиночество. Падмавати уснула. Я побуду в беседке. Но если присесть в отдаленье, ей, чего доброго, покажется, будто я недостаточно люблю ее. Уж лучше здесь, на ложе! (Садится.) Отчего-то нынче, сидя подле нее, я чувствую, как сердце мое переполняется восторгом! По счастью, она дышит ровно, легко… Избавилась, должно быть, от своего недуга. Она заняла только половину ложа, как бы прося обнять ее! Я, пожалуй, прилягу рядом. (Ложится.)
Царь (говорит во сне). О Васавадатта!
Васавадатта (порывисто поднимаясь). Ах! Да это вовсе не Падмавати, а мой богоравный повелитель! Узнал ли он меня? Если так, обет достойного Яугандхараяны не принесет плодов.
Царь. О дочь властителя Аванти!
Васавадатта. К счастью, благородный господин мой говорит во сне. Здесь нет никого. Я могу помедлить — порадовать свое сердце и взор.
Царь. О возлюбленная! О моя ученица! Ответь мне.
Васавадатта. Я говорю с тобой, повелитель!
Царь. Ты гневаешься на меня?
Васавадатта. Нисколько! Нисколько! Я очень несчастлива.
Царь. Если не гневаешься, отчего не надела ты своих украшений?
Васавадатта. Станет ли мне от этого лучше?
Царь. Не думаешь ли ты о Вирачике?
Васавадатта (гневно). Вот еще! Опять Вирачика?[9]
Царь. Тогда позволь мне вымолить у тебя, царица, прощенье для нее! (Простирает руки.)
Васавадатта. Я замешкалась! Меня могут увидеть. Я сейчас же уйду, вот только положу на постель руку моего благородного повелителя: она свисает с ложа. (Сделав это, удаляется.)
8
9