Сидзука выходит на самую середину сцены и, опустив голову, преклоняет колени перед Ёсицунэ.
К вам госпожа Сидзука, мой господин.
Ёсицунэ. Выслушай меня, Сидзука. По воле злой судьбы я стал изгнанником. Твое желание разделить со мною тяготы нелегкого пути осудит молва. Прошу тебя, вернись в столицу и дожидайся там поры, когда судьба к изгнаннику вновь будет благосклонна.
Сидзука (подняв голову). Так, значит, это ваше решенье. Мне жаль (поворачивает голову к Бэнкэю), что я своими дерзкими речами обидела достойного Мусаси, обвинила невинного в злом умысле.
(Обернувшись к авансцене, склоняет голову.)
Простит ли он меня? Какой позор!
Бэнкэй. Не думайте об этом, госпожа, и не печальтесь. Ведь Мусаси только исполнял повеленье господина, и было вызвано оно желаньем уберечь вас от злых наветов. Любовь же господина к вам осталась неизменной. Так говорил Бэнкэй, слезами обливаясь.
Сидзука
Осталась прежнею любовь иль нет,
Не мне таить — служанке недостойной —
Обиду злую. Но ведь скоро
Откроется пред вами путь морской, подует ветер,
И волны встанут на пути стеной…
Хор
Так отчего ж не взять меня с собою,
Так отчего ж не взять меня с собою,
Ведь в имени моем сокрыты
Хранительный покой и тишина, —
Их умоляла Сидзука, рыдая.
О, вспомните, мы поклялись однажды
Перед богами в верности друг другу.
Ах, даже клятвы ненадежны в этом мире!
"Поистине, готова я отдать[287]
За долгий-долгий век
Короткий миг разлуки,
Когда бы только знать, что в этой жизни
Мы сможем снова свидеться с тобой".
Ёсицунэ. Бэнкэй, вели подать Сидзуке вина!
Бэнкэй
"Всегда слуга ваш верный", — и Бэнкэй подносит чашу Сидзуке.
"Так пейте
Напиток долголетия — росу,
Впитавшую целительные соки
Чудесной хризантемы. Пусть в пути
Сопутствуют нам радость и удача".
Сидзука
Ужели расставанье неизбежно?
И сердце разрывается от боли
В груди у Сидзуки. Рыданья душат.
Бэнкэй
Бэнкэй же молвит: "Омрачать слезами
Не надо расставанья тяжкий миг.
Не лучше ль песнею прощальной
Удачного пути нам пожелать?"
Сидзука
Тут поднялась она и начинает петь,
Хоть голос прерывается от горя:
"Вот ветер стих[288], и в путь привычный
Вновь отправляется ладья.
Хор
Вот солнце вышло из-за туч, и волн среди
Видна вдали земля изгнанья".
Сидзука
Не в силах шага я
ступить,
Хор
И "рукавом взмахнуть" не в силах.
Судзука. Предание рассказывает нам о том, как в старину князь Тао Чжу-гун,
Хор.…последовав за государем Гоу-цянем, разделил уединение его на горе Куайцзи. Там был составлен хитроумный план, и Гоу-цянь смог, наконец, одержать победу над властелином царства У. Так исполнилось его заветное желание.
(Исполняет танец-пантомиму кусэ-но маи.)
Власть над страной вернулась к Гоу-цяню,
Он смыл позор сраженья на Куайцзи.
И торжеством таким обязан был немало
Прозорчивости мудрой Тао Чжу.
И, удостоенный высоких званий,
Стал ведать Тао Чжу дела правленья,
Обрел он имя славное, богатство,
И исполнялись все его желанья.
Но вдруг открылось Тао Чжу: в вершине славы
Уйти от мира[289] — вот он путь
Отмеченный благословеньем Неба!
На челн взойдя, от берега шестом
Оп оттолкнулся, и уплыл к далеким
Прекрасным островам Пяти Озер,
Дабы покой желанный обрести
Вдали от суетного мира.
Сидзука
О да, случалось и такое. А теперь
Хор
В тот ранний час, когда луна
Еще сияет в предрассветном небе,
Мой господин, столицу покидая,
Взошел в ладью и вот плывет к далеким
Чужим просторам западных морей.
Мольбы безвинного изгнанника, я верю,
Дойдут до государя, и тогда
Склонится к брату сердцем Ёритомо —
Так ветка ивы клонится под ветром —
И, право, можно ль разорвать
Связь братьев двух — двух ивовых ветвей,
Растущих из единого ствола?
вернуться
"Поистине, готова я отдать…" — Стихотворение Фудзивара Кинто (антология "Сэндзайвакасю"). Напиток долголетия. — Существует легенда, согласно которой китайский сановник Яо Пэн-цзу пил росу с лепестков хризантемы и благодаря этому прожил до 700 лет. Поэтому хризантема считается символом долголетия.
вернуться
"Вот ветер стих…" — Цитируется стихотворение Оно-но Такамура из антологии "Вакан роэйсю".
…"рукавом взмахнуть…" — Здесь цитируется строка стихотворения из "Повести о блистательном принце Гэндзи" Мурасаки Сикибу (глава "Алые листья кленов"):
"Не в силах шагу я ступить-
Душа в смятенье…
О, если б знала ты,
Как замирало сердце
При взмахах рукавов".
Князь Тао Чжу-гун — главный советник императора Гоу-цяня, правившего государством Юэ в Южном Китае (V в. до п. э.). Гоу-цянь враждовал с соседним государством У и, потерпев поражение в битве у подножия горы Куайцзи, попал в вассальную зависимость от правителя У. В течение двадцати последующих лет вместе со своим советником Тао Чжу-гуном он вынашивал тайные планы мести. И наконец ему удалось одержать победу над властелином государства У и вернуть свои земли.
вернуться
…в вершине славы//Уйти от мира… В военной хронике "Сказание о великом мире" (XIV в.) в эпизоде, связанном с Тао Чжу-гуном говорится: "Достигнув высшего положения — уйти от мира — таков путь, благословенный Небом. И он, изменив имя, стал называть себя Тао Чжу, и удалился в место под названием Пять озер, и стал жить там вдали от мирской суеты". Ср. также "Дао дэ цзин: "Если зал наполнен золотом и яшмой, то никто не в силах его уберечь. Если богатые и знатные проявляют кичливость, то они сами навлекают на себя беду. Когда дело завершено, человек (должен) устраниться. В этом закон небесного дао". (Цит. но кн.: "Древнекитайская философия", т. 1. М., 1972, с. 117).
Пять озер. — По мнению некоторых японских комментаторов, другое название для озера Тайху в китайской провинции Цзянсу.
…"ты только верь"… — Стихотворение из книги рассказов "Сясэкисю" (конец XIII в.), произнесенное якобы бодхисаттвой Каннон из храма Киёмидзу. Согласно легенде, оно было ответом бодхисаттвы женщине, сказавшей, что жизнь ее безнадежна п что она хочет покончить с собой.