Слуга. Лучше и не придумаешь.
Даймё. Да, делать нечего, я возвращаюсь на родину и немедленно пришлю за тобой гонца, а пока вот тебе зеркало на память, смотрись в него и вспоминай меня.
Женщина. Зачем растравлять мое бедное сердце? Мне и во сне не снилось получить такой подарок. Нет, нет, не пережить мне нашей разлуки. О! Что это такое? Кто вымазал меня тушью? Ах, вот ты как! Это твоих рук дело!.. Вот тебе!
Даймё. Нет, нет, это все придумал слуга Таро.
Женщина. Так я и поверила! Не выпущу, пока не разукрашу тебя.
Даймё. Как ты смеешь! В лицо тушью… Ой, помогите! Пощади! (Убегает.)
Женщина. А, негодник Таро еще здесь! Я и тебя сейчас разукрашу.
Слуга. Что вы делаете! Да как же я на улицу покажусь такой размалеванный? Пощадите, пустите!
Женщина. Куда, куда? Еще добавлю тебе! Стой, не убежишь!
Подаяния не дали
Действующие лица
Монах.
Прихожанин.
Монах. Перед вами — настоятель храма. Только я собрался к одному прихожанину, где для меня всегда готова утренняя трапеза, как вдруг получил приглашение от другого. Что тут было делать? Пришлось к нему пойти, и вот только сейчас я возвращаюсь оттуда. А там, у первого, где я каждое утро бываю, наверное, ждут меня не дождутся. Придется туда сходить, хоть сутры[298] почитать. К тому же в этом доме для меня всегда припасены десять монов подаяния. А этим пренебрегать грешно. Ну что же, пойду потихоньку. А ведь вправду говорят: не живи, как хочется, а живи, как Небо велит. Так и у меня. Что бы им догадаться — одному утром пригласить и накормить, а другому — вечером. А то получается или пусто, или слишком густо. Ну, я и пришел. Можно войти?
Прихожанин. Кто там?
Монах. Это я.
Прихожанин. А, отец-настоятель! Наконец-то пожаловали. Я вас все утро ждал.
Монах. Вы уж извините. Я ведь свое время знаю и совсем было собрался к вам, а тут пришел с приглашением один давнишний мой прихожанин: жду, говорит, на трапезу обязательно. Что тут было делать? Пришлось идти, и вот только сейчас вернулся. Я уж торопился — знаю, что вы ждете, да все равно опоздал. Сегодня я вам только сутры прочитаю и сразу домой — с тем и пришел.
Прихожанин. Хорошо, что пожаловали. Пожалуйста, прочитайте сутры. Проходите.
Монах. Слушаюсь. Иду, иду. О, какое у вас благолепие царит! Я каждый раз поражаюсь, как красиво убран у вас алтарь.
Прихожанин. Ну что вы, какое там убран…
Монах. Что же, примемся за сутры. "И слышал я, что было так: однажды был Будда у ученика своего князя Субхуты в мире Трех тысяч Великой тысячи миров"[299]. Ах, какие прекрасные цветы вы мне в прошлый раз подарили!
Прихожанин. Да, да, вспоминаю. Что же, они вам на пользу пошли?
Монах. А как же! Как раз тогда в храм прихожане пришли, увидели они ваши цветы на алтаре и глаз отвести не могут. Очень хвалили.
Прихожанин. Я рад, что они вам пригодились.
Монах. Итак (продолжает читать сутру), "и поучал Будда, что благодеяния и подаяния ваши избавят вас от несчастий и продлят жизнь вашу". А что, эти цветы у вас в саду растут, или вы их от кого-нибудь получили?
Прихожанин. Нет, они у меня в саду растут.
Монах. В таком случае, не подарите ли мне семян? Я их у себя посажу.
Прихожанин. Рад буду.
Монах. Смотрите не забудьте!
Прихожанин. Не беспокойтесь.
Монах (читает сутру). "Наму, Кяратано…" Ну вот, служба и окончена. Я пойду, вы приходите в наш храм почаще.
Прихожанин. Обязательно.
Монах. Оставайтесь с миром!
Прихожанин. Доброго вам пути, спасибо!
Монах (один). Это что же такое? О подаянии он даже не заикнулся. А? Видать, забыл. А может быть, не дал потому, что я опоздал сегодня? Нет, нет, если не напомнить, так он и впредь не будет давать. Прочту-ка я ему проповедь и попробую получить свое. (Стучит.) Вы дома?
Прихожанин. Как, вы разве не ушли?
Монах. Ушел, да вспомнил: сколько раз хотел проповедь вам прочитать, а до сих пор так и не сделал этого. У вас сегодня есть время?
Прихожанин. Да, я свободен. Благодарю вас. Охотно выслушаю проповедь.
Монах. Тогда пойдемте.
298
299