Дзиробэй. Что? Коня подвесили?
Послушник. Да.
Дзиробэй. Тут уж ничего не поделаешь. Придется ни с чем домой идти. Прощайте! (Уходит.)
Послушник. Пожалуй, пойду расскажу наставнику своему. Святой отец, сейчас изволил заходить господин Дзиробэй, копя просил, а я ему ответил в точности, как вы приказывали, и коня не дал.
Настоятель. Да ведь я про зонтик говорил, а у тебя коня просили, — все перепутал!
Послушник. Как вы мне приказали, так я и сказал.
Настоятель. Вот что. Если кто-нибудь опять коня попросит, так скажи, вывели, мол, его на луг попастись, а он увидел кобылу, взбесился и до того дошел, что на ногах не стоит, пришлось его в конюшню загнать, и толку от него вам все равно не будет.
Послушник. А-а, ну теперь так и буду говорить.
Сабуробэй. Завтра день поминовения усопших. Зайду в храм, приглашу бонз к себе. Эй, есть ли кто в храме?
Послушник. Опять кто-то пришел. Кто там?
Сабуробэй. Это я. Завтра день поминовения усопших. Прошу святого старца и вас к себе на трапезу.
Послушник. Ах, вот оно что?.. Я-то приду, а старцу нельзя, Сабуробэй. А что с ним?
Послушник. Вывели его на днях на луг попастись, а он увидел кобылу, взбесился и до того дошел, что на ногах не держится, привязан в конюшне сейчас.
Сабуробэй. Как так? Святой старец — и из-за кобылы взбесился?
Послушник. Да. Так что одному мне придется к вам пойти.
Сабуробэй. Тогда вы один пожалуйте, буду ждать.
Послушник. Приду, приду.
Сабуробэй. Прощайте. (Уходит.)
Послушник. Пойду расскажу… Господин Сабуробэй изволил приходить, завтра день поминовения, так звал он нас с вами к себе на трапезу.
Настоятель. Вот и прекрасно! Надеюсь, ты сказал, что надо?
Послушник. А как же. Так и ответил, я-то, мол, приду, а святого старца вывели на днях на луг попастись, а он увидел кобылу, взбесился и на ногах не стоит, пришлось его привязать в конюшне.
Настоятель. Да как ты мог сказать такое! Чтобы я бесился из-за кобылы!
Послушник. Ах, господин настоятель, ведь я же сказал так, как вы сами приказывали!
Настоятель. Когда я говорил такое о себе?
Послушник. А разве вам не приходилось из-за кобыл беситься?
Настоятель. Вы только посмотрите на этого негодяя! Сказать про монаха, что он взбесился из-за кобылы…
Послушник. Ах, учитель мой, будто я не видел, как вы к себе в келью прихожанок уводите…
Настоятель. Да ведь я водил их, чтобы они шили для меня, негодяй!
Послушник. Шьют они или не шьют, но только всякий раз слышу, как воркуете вы, словно два голубка, а из покоев выйдете — с обоих пот ручьем льет. Видел я, все видел.
Настоятель. Ну и негодяй же ты, ну и проходимец!
Послушник. Ты что? Святой отец так думаешь, я тебя испугаюсь?
Со словами: "А ну ударь!" — послушник и настоятель набрасываются друг на друга. Настоятель сбивает послушника с ног.
Послушник. Ах, ты так, ну держись! Вот тебе, вот тебе, негодяй, не уйдешь!
Моление об исцелении поясницы
Действующие лица
Ямабуси[304].
Дед.
Слуга.
Ямабуси (нараспев). У отшельника-ямабуси ни гроша за душой, ходит он по дорогам да посвистывает, бродит да небылицы рассказывает. Почтеннейшая публика, перед вами ямабуси, уроженец Хагуросан, из провинции Дэва. Я выполнял свой обет в святых местах в горах Оминэ-Кадзураки и сейчас возвращаюсь на родину. Поспешу, пожалуй. Здесь поблизости живет мой дед. Давно мы с ним не виделись, хочу заглянуть к нему… Ямабуси — это тот, кто ночует в горах, кто обрек себя на жизнь, полную тяжелых испытаний. И коль соблюдает он обет свой, то даруется ему сила молитвой своей даже птицу, в небесах летящую, низвергать. Ну, вот я и пришел. Постучу. Эй, есть ли кто дома?
Слуга. Кто-то пришел. Кто это?
Ямабуси. Да это я.
Слуга. А-а, это вы, почтенный странник. Наконец-то нас вспомнили, давно мы с вами не виделись, но, благодарение Небу, вы, кажется, пребываете в добром здравии.
Ямабуси. Да, да. Но и у тебя, видать, тоже все благополучно. Это хорошо. А как мой почтенный дедушка поживает?
304