Классическая драма Востока

Самстханака. Умнейший, умнейший! Я ищу Васантасену!

Вита. Ищи, ищи!

Самстханака (продолжая поиски). Умнейший, умнейший! Я ее поймал, поймал!

Вита. Дурак, да ведь это же я!

Самстханака. Отойди отсюда и стань в стороне. (Снова ищет, а затем хватает Стхавараку.) Умнейший, умнейший! Поймал! Поймал!

Стхаварака. Господин, это же я!

Самстханака. То умнейший друг, то слуга. Умнейший друг, слуга! Слуга, умнейший друг! Станьте-ка вы в сторону! (Снова ищет, затем хватает за волосы Раданику.) Умнейший, умнейший! Теперь-то я поймал ее! Поймал Васантасену!

Во тьму убегала она,
Но запах венка ее выдал, —
Ее — как Чанакья Драупади,
Схватил я за шапку волос!

Вита

Ты, молодостью гордая своей,
За сыном рода знатного спешила,
Но за волосы поймана была, —
За те благоухающие кудри,
Которым нужен тщательный уход

Самстханака

За волосы, что на твоей голове,
За косы, растущие из головы,
Схватил тебя, девушка, я наконец!
Кричи теперь, жалуйся, громко зови
И Шамбху и Шиву на помощь себе,
И Шанкару с Ишварой громко зови!

Раданика (в страхе). Что вы собираетесь делать, почтеннейшие?

Вита. Ублюдок, да это же совсем не ее голос.

Самстханака. Умнейший, умнейший! Это дочь рабыни переменила голос, совсем как кошка, почуявшая сметану!

Вита. Как! Она изменила голос? Странно! А впрочем, чего же тут странного, -

Не мудрено! На сцене выступая,
Искусства изучив, Васантасена
Приобрела уменье притворяться
И как угодно голос изменять.

Входит Майтрея.

Майтрея. Странно! Легкий вечерний ветерок колышет пламя светильника, и оно дрожит, как сердце козла, которого привели, чтобы заколоть у жертвенника. Эй, Раданика!

Самстханака. Умнейший, умнейший. Здесь человек! Человек!

Майтрея. Это не годится! Нехорошо, воспользовавшись тем, что почтенного Чарудатту постигла бедность, ломиться в его дверь.

Раданика. Почтенный Майтрея, видишь, как надо мной издеваются!

Майтрея. Над кем издеваются? Над тобой или надо мной?

Раданика. Да и над тобой тоже.

Майтрея. Не чинят ли здесь насилия?

Танцовщица и музыканты. Аджанта, 7 в.

Раданика. А как же иначе?

Майтрея. Правда?

Раданика. Правда.

Майтрея (в гневе поднимая палку). Прекратите! Даже собака придет в ярость, если увидит такое у себя в доме; что же говорить обо мне, брахмане? Я размозжу твою голову, словно дрянной иссохший тростник, ударами этой палки, суковатой, как судьба человека, подобного мне!

Вита. Благородный брахман, прости!

Майтрея (глядя на тунеядца). Виноват не этот. (Глядя на Самстханаку.) Вот кто виноват! Ах ты, Самстханака, царский шурин! Ах, злодей и подлец! Так не годится! Хоть славного, почтенного Чарудатту и постигла бедность, но разве его достоинства перестали быть украшением города Уджайини? Как же посмел ты, ломясь в его дом, так издеваться над его слугами?

В несчастье нет позора. Знай: до смерти Нельзя считать несчастным никого; А потеряв хороший образ жизни, Становится несчастным и богач.

Вита (смущенно). Благородный брахман! Прости, прости! Ведь мы поступили с ней так не преднамеренно, а только потому, что спутали ее с другой женщиной.

Ведь ту искали мы, которая бы нас Любовью одарила…

Майтрея. Кого же? Ее? Эту?

Вита.

В несчастье нет позора. Знай: до смерти
Нельзя считать несчастным никого;
А потеряв хороший образ жизни,
Становится несчастным и богач.

Вита (смущенно). Благородный брахман! Прости, прости! Ведь мы поступили с ней так не преднамеренно, а только потому, что спутали ее с другой женщиной.

Ведь ту искали мы, которая бы нас
Любовью одарила…

Майтрея. Кого же? Ее? Эту?

Вита.

Избави нас от такого греха:
… мы искали
Ту, что хозяйка юности своей.
Она исчезла, — мы же обманулись
И приняли другую за нее —
Ту женщину, которую схватили…
Возьми за это все, что у нас есть!