Не раз — за эти дни —
Сюда заглядывал Ёхэй-убийца,
Чтоб выразить сочувствие свое
Семье осиротевшей… Он бы мог
Заметить, что его встречают
С невольным чувством неприязни
И что вдовец несчастный
Едва-едва с ним говорит.
И все же
Ёхэй надеялся:
Глухие подозренья,
Дурные толки он рассеет
И не подумает никто,
Что именно Ёхэй,
Как будто полный состраданья,
Зарезал зверски женщину…
Сердца людей он плохо понимал!
Вот и теперь
Он появляется
Еще развязней,
Еще наглее, чем всегда.
Себя он громко называет.
Ёхэй. Я — Ёхэй из Каватия! Как? Сегодня уже тридцать пятая ночь? А преступник все еще не пойман? Вот поистине возмутительное дело! Чем только занята наша сыскная стража!
Но я надеюсь,
Убийца будет скоро обнаружен!
Рассказчик
Он сам произнес
Роковые слова.
Он подал сам
Последний знак,
Которого ждали.
И Ситидзаэмон, заткнув за пояс
Подол от кимоно,
Тяжелую хватает палку…
Ситидзаэмон. А! Ёхэй! Негодяй, мерзкий убийца! Это ты убил мою жену. А! Ты нарочно сюда пожаловал, чтобы мы могли тебя связать? Стой, не убежишь!
Рассказчик
И он с угрозой
Тяжелой палкой замахнулся.
Ёхэй. Что, что, Ситидзаэмон? Какой вздор ты городишь! Или ты обезумел? Ну, где у тебя хоть малейшая улика, что это я убил твою жену?
Ситидзаэмон. Молчи! Молчи! Вот видишь? Здесь счет, где записана твоя доля расходов. И место обозначено: Нодзаки, и месяц, и число! Смотри: десять моммэ, один бу, пять ринов. На бумаге — кровавые пятна. А почерк, несомненно, твой! Какие еще нужны улики? Друзья, хватайте его!
Рассказчик
Ёхэй невольно содрогнулся.
Он видит,
Что?! Наму самбо! — обнаружен он,
Что будет он сейчас же схвачен!..
Безмерное отчаянье и ужас
Вдруг разгораются в его груди,
Но он их должен погасить,
Выдавливая на губах
Подобие презрительной улыбки.
Ёхэй. Вздор! Вздор! Свет велик, много людей пишут сходным почерком. Я сам оплатил все расходы, когда мы ходили в Нодзаки. Ничего знать не знаю, ведать не ведаю о каком-то дележе расходов. В ваши солидные годы не пристало валять дурака! А вы, прочие! Что вы тут толпитесь, чего околачиваетесь? Шумите здесь без всякого толку…
Ситидзаэмон
Э, ты сейчас узнаешь,
Убийца, что мы сделаем с тобой!
Рассказчик
И он вцепляется в Ёхэя,
А тот его отшвыривает прочь!
Он снова
Бросается на дерзкого убийцу,
А тот его сшибает с ног — и топчет.
О, никогда Ёхэй
Не обладал такою мощью,
Как в этот миг, и никогда
С такою яростью он не сражался!
Он вырывает,
Выкручивает палку
Из рук рыдающего Ситидзаэмона —
И палка
Сгибается… Ёхэй
Размахивает бешено кривою
Тяжелой палкою
И с диким воплем
Бросается бежать…
Он мечется по темному двору,
Но неотступно
Толпа людей, крича:
"А! Погоди, убийца! Не уйдешь!" —
Преследует его.
Опять — и вновь — и вновь
Ёхэй пытается пробиться сквозь толпу,
Найти лазейку к выходу… спастись…
И наконец он ускользает
На улицу…
Но у ворот
Стеснилась стража,
Караулят…
Начальник
Сыскной управы — сам своей персоной,
Его подручные
С веревками в руках
Хватают за ворот Ёхэя:
"Ага! теперь от нас не удерешь!"
Ему за спину скручивают руки
И пригибают голову к земле.
А вслед за стражей
Идет Тахэй, нахмурив брови,
И рядом с ним — Мориэмон.
Сурово
Он обращается
К племяннику-убийце.
Мориэмон. Сыскные чиновники стояли у ворот с той самой минуты, как ты сюда пришел, и слышали все до последнего слова, что говорилось в доме. Не отпирайся долее, как презренный трус. Да! Тебя поймали, это было неизбежно. Почти все люди, девять человек из десяти, называли твое имя, лишь только заходила речь об этом страшном убийстве. Подумай только, что чувствовал я, твой родной дядя, когда слушал такие толки!