Его отец, —
Покойный мой хозяин,
Во всем был безупречный человек.
Уж он-то понимал,
Что значит долг,
Что значит истинная доброта.
Я сердце надрывал
В заботах о его двух сыновьях.
Не покладая рук трудился
В честь памяти его. И вот…
И вот теперь — мы выгнали Ёхэя.
Я не припомню,
Чтоб хоть единый раз
Его отец
Повысил голос,
Когда случалось провиниться мне.
А вот теперь… Уж, верно,
В своей могиле,
Покоясь под густой травой,
Меня он будет ненавидеть!
Какое бедствие! Какое горе
На старые мои свалилось плечи!
Подумайте, о-Кити-сама,
Как тяжко мне…
Рассказчик
Он задохнулся,
Не в силах удержать рыданий.
Его глаза наполнились слезами.
Он их стыдится.
Не знает, как их скрыть,
И притворился,
Что дым из трубки ест ему глаза.
О-Кити
Да, понимаю, понимаю!
Еще бы! Как вам тяжело.
Знаете, мой муженек должен скоро вернуться. Обождите немного — и потолкуйте с ним по душам.
Токубэй.Нет-нет! Нынче канун праздника, он будет занят. Я ему помешаю. Послушайте, о-Кити-доно! Вот здесь — триста монов. Я сунул их за пазуху незаметно от моей жены и потихоньку вышел из дома. Так вот! Если этот негодяй Ёхэй заявится к вам, отдайте деньги ему и скажите, пусть он купит себе хоть какую-нибудь летнюю одежонку, прикроет тело, когда нагрянет жара. Но только не вздумайте помянуть мое имя. Скажите — это подарок от Ситидзаэмона, ну, словом, что в голову придет. Я вам буду от души благодарен!
Рассказчик
Он хочет передать ей деньги…
Как вдруг
У боковой калитки
Знакомый голос.
О-Сава
О-Кити! Можно к вам зайти?
Вы заперли уже ворота на ночь?
Рассказчик
Гость — Токубэй — испуган и смущен:
Его жена, о-Сава?
Так поздно ночью?.. И зачем?
Токубэй.О-о, я не хочу, чтобы она меня увидела. Я лучше спрячусь. Вы уж меня извините…
Рассказчик
Он ускользает за москитный полог
И хочет спрятаться…
Не удалось!
О-Сава
Успела мужнюю приметить спину.
О-Сава
Что это, Токубэй?
И почему
Муж хочет скрыться от своей жены?
Рассказчик
Смущенный Токубэй выходит,
Не знает, что сказать… Молчит.
О-Кити тоже растерялась —
И даже позабыла
Почтенную приветствовать соседку.
А между тем Ёхей,
Прижавшись к двери,
Под нос себе бормочет.
Ёхэй.Ого! Моя мамаша, кажется, не прочь затеять небольшую свару? А ну-ка, послушаем, что она еще скажет!
Рассказчик
Он к двери ухо приложил —
И слушает… О-Сава,
Не торопясь, присела на ступеньку
И распекает мужа.
О-Сава.Ну, Токубэй-доно! Ситидзаэмона дома ведь нет, а вы наспех покончили со всеми делами — и бегом к соседке через улицу. А с ней вы можете встречаться в любое время, а не в такую ночь, когда все по горло заняты своими неотложными делами. Что вам здесь понадобилось? Вы, кажется, уже не в тех летах, когда бегают за женщинами. Вас не назовешь вертопрахом. Хм-хм! Вы, верно, опять пошли сетовать по поводу беспутного Ёхэя? Так и есть, угадала! Уж чересчур вы озабочены вашим отцовским долгом, и все потому, что он вам не родной сын. Да ведь его выгнала родная мать, значит, вы тут ни при чем, ваше доброе имя не пострадает. Я все заметила. Неужели вы собираетесь подарить эти триста медных монет такому негодяю, моту? А на себя вы всегда жалели и ломаный грош потратить! Давать Ёхэю деньги? Да это все равно, что швырять их в бездонный колодец!
Да, ваша доброта
И баловство —
Вот это было ядом для Ёхэя!
Но я не такова.
Сказала:
"Ёхэй лишен наследства", —
И конец!
От слова своего не отступлюсь,
По мне, пускай хоть маслом
Намажется
И кинется в костер!
Пускай в бумажном платье
В пучину ринется,
Пускай творит, что хочет.
А вы?
Всю душу вы отдать готовы
Негодному разбойнику Ёхэю,
Как будто вам и нужды нет,
Что станется
С женой и дочкой.
А ну-ка,
Домой, немедленно домой!
Идите впереди меня!
Рассказчик
Она его подталкивает к двери.
Он вырывается из рук жены.
Токубэй.О, ты не права! Это чересчур жестоко! Никто не рождается на свет с готовым родительским сердцем. Время идет, ребенок становится взрослым — и вот он уже отец!
А все родители
Детьми когда-то были!
Ребенок вырастает,
Взлелеянный родительской любовью.
Но и отец растет
И возвышается душою
Через сыновнюю любовь.
Ты знаешь,
Я, Токубэй, не много видел счастья.
Я слуг не нанимал
Ухаживать за мною,
Я сам для близких был слугой!
Но я думал, что после моей смерти мой гроб понесут двое сыновей, один впереди, один позади, — и какие это были бы великолепные похороны! Больше чести, чем если бы сто чужих людей провожали меня на кладбище!
Конечно, у меня есть двое
Приемных сыновей,
Да что мне ждать от них!
Мой гроб…
Он будет отнесен в могилу
Чужими равнодушными руками.
Уж лучше
Я, мертвый, упаду
Среди дороги в грязь
И парии —
Меня швырнут
С доски — в могилу для бродяг!
Рассказчик
Он захлебнулся
Горючими слезами.
Как жаль его!