52 Мужество в нем возгорелось, однако,
Заново разожжено красотою:
Только приблизилась Горная дева,
Сопровождаемая божествами;
53 Убрана всеми цветами лесными,
Рдевшими ярче рубинов отборных,
Бледными, как жемчуга в ожерелье,
И затмевавшими золотом зори;
54 Обремененная тяжестью персей,
Облачена в багряницу, как солнце,
Словно под бременем тяжких соцветий
Шествует лесом лиана, склоняясь;
55 Оберегавшая пояс цветочный,
Словно решил проницательный Смара,
Места надежнее в мире не зная,
Дать ей свою тетиву запасную;
56 Страх затаившая в трепетном взоре,
Лотос державшая, чтобы, махая,
Пчел отгонять: ненасытные льнули,
Губы приняв за плоды наливные.
57 Перед собой безупречную видя,
Чьим совершенствам завидует Ра́ти,
Сразу сразить понадеялся Лучник
Бога, который трезубцем владеет.
58 Ума стояла у входа смиренно,
В Невозмутимом супруга провидя;
Свет высочайший в себе созерцал он
И соизволил прервать созерцанье.
59 Ноги скрещенные разъединил он,
Освободив непомерную пра́ну,
Так что держал потрясенную землю
Тысячеглавый[131] с великой натугой.
60 Нандин[132] с поклоном Владыке поведал
О посещенье прилежной царевны,
И повелитель движением брови
Ей разрешил снисходительно доступ.
61 Благоговейно склонились подруги
И по земле перед богом Трехглазым
Много весенних цветов разбросали,
Только что сорванных собственноручно.
62 Богу, который быком знаменован,
Ума до самой земли поклонилась,
Так что цветы с волосами расстались,
Землю потрогали серьги-бутоны.
63 «Да не возлюбит вовеки другую
Тот, кто с тобой сочетается браком»,—
Истиной как бы обмолвился Бхава[133],
Истина — каждое слово господне.
64 Кама дождался желанного мига,
Как мотылек, устремившийся в пламя;
Приободренный присутствием Умы,
В Хару дерзает прицелиться Лучник.
65 Гирише Га́ури скромно подносит
Бронзово-светлой рукою своею
Семя сушеное лотосов гангских,
Четки подвижнику в дар предлагая.
66 Дар благосклонно принять собираясь,
К ней подошел величаво Трехглазый,
Выбрал стрелу подходящую Лучник:
«Очарованье» — стрела роковая.
67 Бог красотою взволнован, как море,
Стоит луне в небесах появиться;
Видит он губы, плоды наливные;
К ним ненасытные взоры прильнули.
68 Дрогнула, затрепетала царевна,
Как, распускаясь, трепещет када́мба;
Очи свои отвела, застыдившись:
В милом смущенье прекрасная краше.
69 Только Трехглазый осилил смятенье,
Преодолел он душевную бурю,
Ищет виновного, смотрит он гневно:
Кто помешал созерцанию дерзко?
70 И, натянувшего лук до предела,—
Правая длань возле правого глаза,—
Низко согнувшего левую ногу,
Видит он Лучника, видит Маноджу[134].
71 И разъярился великий подвижник,
Ликом в изломах бровей ужасая;
Молния третьего глаза сверкнула,
Вспыхнуло пламя, ударило пламя.
72 И вопреки заклинаниям ветра:
«Смилуйся, Боже, не гневайся, Боже!» —
Оком рожденное гневное пламя
Молнией Мадану испепелило.
73 Обморок, вызванный грозным ударом,
Вдруг подавив потрясенные чувства,
Как бы в неведенье душу оставил —
Благодеянье для скорбной супруги.
вернуться
131