76Брела, как слепая, напугана яростью Рудры
[135];
И на руки поднял родитель злосчастную дочерь —
Казалось, повисла на бивне слоновом лилея.
Так быстро шагал он, что тело, как тень, удлинялось.
Глава IV. Плач Рати [136](в переводе опущена)
Рати рыдает по убитому супругу и хочет, согласно обычаю, сжечь себя на костре. Но голос с небес останавливает ее, обещая, что Мадана возродится, когда Шива женится на Парвати.
Глава V. Обретение желанного
1Узрела царевна сожжение Камы,
Узрела царевна неистовство Шивы,
Узрела погибель заветной надежды
И тщетной своей красотой погнушалась.
2Иной красоты пожелала царевна,
Иной красотой награждается подвиг;
Ценой дорогой обретешь, не иначе,
Такую любовь и такого супруга.
3Подвигнута вечной своею любовью,
Подвижницей стать пожелала царевна;
В слезах обнимала царевну царица.
Обету дочернему скорбно противясь:
4«Тебе бы домашним богам помолиться!
Не вынесешь подвига, нежная телом!
Опасно цветку даже крылышко птичье,
Выносит он разве что крылышко пчелки».
5Однако незыблема воля царевны,
Поэтому все уговоры напрасны.
Стремление вечное кто превозможет,
Кто вверх по течению воду направит?
6К царю посылает наперсницу дева
И просит отца, непреклонная духом,
Обитель ей выделить в девственных дебрях,
Где будет увенчан победою подвиг.
7Решеньем дочерним доволен родитель;
Она, получив от отца разрешенье,
Достигла вершины, где жили павлины:
Вершиною Гаури горы гордятся.
8Царевна решительно сбросила жемчуг,
Враждебный, бывало, сандалу
[137]на персях;
Корою неласковой, красной, как солнце,
Высокие груди себе натрудила.
9И в спутанных прядях без всякой прически
Осталось лицо несказанно прекрасным;
Не только в круженье пчелиного роя,
Во мхах ослепительный лотос прекрасен.
10И, пояс тройной травяной надевая,
[138]
От боли подвижница затрепетала,
И молча страдала, и молча терпела,
Себе натрудившая поясом бедра.
11Рука неустанная, верная четкам,
Хоть ранены пальцы травою священной,
Забыв притирания, мяч позабыла,
Который от персей отпрыгивал, красный.
12Бывало, красавицу ранят на ложе
Цветы, покидая порою прическу;
Теперь в изголовии руки-лианы,
На голой земле восседать подобает.
13И, свой тяжелейший обет соблюдая,
Царевна в лесах отдала на храненье
Лианам богатство движений прелестных,
Смущенные взоры застенчивым ланям.
14Свои деревца на заре поливала,
Как будто кормила десятки младенцев,
И первенцев этих любила не меньше,
Чем сына родного потом полюбила.
15Довольные скудным лесным угощеньем,
К ней лани ласкались, пугливые гостьи,
Глаза ненаглядные в трепете взоров
С глазами царевны сравнить позволяя.
16Как носит кору вместо тканей тончайших
И как, неустанная, жертвы приносит,
Взглянуть приходили премудрые старцы:
Не ведают возраста мудрость и святость.
17Враждебна врожденной вражде добродетель,
Которая в дебрях пречистых царила:
Плодов не жалели деревья прохожим,
Священному пламени рады растенья.
[139]
18Однако подобные подвиги тщетны,
Желанное все-таки недостижимо;
Суровее прежнего стала царевна
Смирять беззащитное нежное тело.
19Царевна, бывало, играть уставала,
Подвижница в подвигах неутомима;
Как золото лотосов, дивное тело;
Оно безупречно: и нежно и прочно.
20На солнце четыре костра зажигала
И в зной среди них неподвижно сидела,
С улыбкой сидела, нежнейшая в мире,
И, не отрываясь, глядела на солнце.
[140]
21И, солнцем палимое неутомимым,
Лицо хорошело, как царственный лотос,
И разве что возле очей удлиненных
Наметились еле заметные тени.
22Постилась она и при этом питалась
Небесною влагой
[141]и лунным сияньем;
Жила, как деревья живут вековые,
Которым неведома пища другая.
23Огнем опаленная неугасимым,
[142]
Палимая жаром костров разведенных,
Впервые в году окропленная с неба,
Дымилась она, как земля, истомившись.
24Ресницами пойманы, губы поранив,
На персях высоких дробились дождинки.
И, три ненаглядные складки минуя,
В глубокой ложбинке скрывались нескоро.
25На голых камнях, без покрова и крова,
Заснувшую в ливень под ветром холодным,
Бросая на спящую молнии-взоры,
Подвижницу видели зоркие ночи.
26Зимою в студеной воде застывала,
И ветер и снег выносила во мраке,
Всю ночь сострадая тоскующим птицам,
Которые жалобно плачут в разлуке.
27Ночами, лицом благовонна, как лотос,
Блистая во тьме лепестками-устами,
Воде в изобилии лотосов мерзлых
Являла подвижница подлинный лотос.
28Опавшей листвою питаться — заслуга
Для тех, кто себя беспощадно смиряет,
Но даже листвы не вкушала царевна:
«Безлистной» подвижницу мудрые звали.
вернуться
137
вернуться
140
Здесь изображена так называемая «аскеза пяти огней», предписываемая, например, «Законами Ману» (VI, 23).
вернуться
142