Сановник прислал за Хуэй-юань паланкин и поселил ее в одном помещении с женой. Та, едва представился случай, стала расспрашивать Хуэй-юань о ее жизни. Госпожа Ван, сдерживая слезы, поведала ей всю правду, рассказала и о стихах на свитке с лотосовыми цветами. Она сказала: "Грабитель, видно, недалеко. Если госпожа передаст мой рассказ господину, разбойникам не уйти. Я искуплю позор и отомщу за погибшего мужа. О, сколь велико будет ваше благодеяние!" (Госпожа Ван еще не знала, что муж ее жив.)
Госпожа сановница передала мужу разговор с монахиней и заверила его, что Хуэй-юань не чужда учености, весьма добродетельна и не простого рода. Гао утвердился в мысли, что монахиня Хуэй-юань и есть жена Ина. Он просил жену быть с монахиней мягче и ласковей. Однако Ин до времени об этом ничего не знал. Не желая действовать опрометчиво, Гао На-линь решил сам следить за домом Гу А-сю и за его отлучками, наказав жене исподволь уговорить госпожу Ван отрастить волосы и вернуться к мирскому платью.
Минуло еще полгода. К тому времени императорским ревизором был назначен один цзиньши - по имени Сюэ Ли, по прозванию Бо-хуа. Он прибыл с ревизией в тот округ. Некогда Бо-хуа служил под началом сановника Гао, и тот, зная его твердость и неподкупность, подробно рассказал ему о деле.
Разбойник был схвачен, и у него найдены были бумаги о назначении Цуй Ина на должность и все его добро. Осталось неизвестным лишь местопребывание госпожи Ван. Строго пытали Гу А-сю, но тот говорил одно: "Я и вправду хотел выдать ее за второго сына, но не уследил: в восьмую луну на Праздник средины осени она от меня сбежала. Куда, не ведаю!" Бо-хуа нашел Гу А-сю виновным и приговорил к казни, а награбленное добро вернул Цуй Ину. Тот собрался ехать на службу и пришел проститься с сановником. Сановник Гао сказал: "Повремените несколько! Я намерен быть вашим сватом. Женитесь и тотчас поедете. А сейчас - не торопитесь, успеете, уверяю вас!"
Растроганный Ин ответил ему: "Долго я жил с женой в бедности. Как говорят, отруби вместе ели! Кто знает, жива ли она, покинутая ныне в чужом краю. Поеду один, буду ждать луны и годы, пока земля или небо не смилостивятся надо мной. Если жена еще жива, то есть и надежда, что мы встретимся вновь. Я взволнован добротой и щедростью господина, но до самой кончины буду помнить свою жену, оттого и нет у меня желания говорить о новой супруге". Сановник Гао печально промолвил: "Ну что ж! Если столь глубока ваша любовь и привязанность, всеблагое Небо непременно поможет вам. А я не осмеливаюсь принуждать вас силою. Однако разрешите мне все же устроить ваши проводы!"
На другой день сановник Гао созвал гостей, пригласил чинов-Ников Пинцзянской управы и прочих именитых ученых мужей города. Сановник поднял чашу и обратился к гостям с такою речью: "Я, старик, ныне связываю нить жизни господина Цуя - уездного инспектора".
Гости не поняли намека. Сановник приказал позвать Хуэй-юань, и Цуй Ин узнал в ней жену. Они обнялись и разрыдались. Разве думали они, что снова встретятся, и именно здесь, в доме Гао. Сановник поведал гостям об их горестях и скитаниях, показал ширму с лотосовыми цветами. Тут только все поняли, что слова "нить жизни" Гао взял из стихотворения госпожи Ван, а Хуэй-юань - ее монашеское имя. Рассказ Гао исторг слезы у всех собравшихся, и все принялись восхвалять великие и несравненные добродетели старого сановника.
Гао дал в услуженье Цуй Ину слугу и служанку, одарил деньгами и препроводил в путь.
Закончивши срок службы, Ин вновь проезжал через Су-чжоу. Гао уже не было в живых. Узнав о его кончине, супруги рыдали в голос, словно они лишились родного отца. Они соблюли пост возле его могилы, помянули усопшего. Затем заказали службу на три дня и три ночи, желая воздать за милости покойному своему благодетелю. Только потом уехали.
С той поры госпожа Ван приняла обет долгого поста и до конца дней своих молилась Белохитонной заступнице - бодисатве Гуань-инь.
Талантливый муж из Чжэньчжоу по имени Лу Чжун-ян сложил песню "Свиток с цветами лотоса на ширме", дабы увековечить сие происшествие. Я переписал ее в назидание миру.
Из сборника "Описание удивительного из кабинета Ляо" [16]
Лис из Вэйшуя
У Ли из Вэйсяня был отдельный дом. Как-то к нему явился старичок, желавший снять помещение, за которое он давал пятьдесят лан в год. Ли согласился. Затем старик ушел и пропал без вести. Ли велел сдать помещение кому-нибудь другому, но на следующий же день явился старик и сказал:
- Ведь о сдаче помещения вы договорились со мною, и даже в присутствии свидетелей. Как же вы хотите сдать его другим?
Ли сказал, что именно ввело его в сомнение.
- Я намерен, - объяснил ему старик, - здесь жить долго. Почему я так задержался? А потому, что выбранное мною счастливое число будет еще через десять дней.
Вместе с этим он уплатил за год вперед и сказал, что если помещение будет пустовать до конца года, то, значит, нечего и спрашивать. Ли проводил старика и осведомился на прощанье, когда же он переедет. Старик указал срок, но после срока прошло уже несколько дней, и все-таки никого не было видно. Тогда Ли отправился сам лично поглядеть и увидел, что ворота закрыты изнутри, над домом поднимается кухонный дым и слышны человеческие голоса. Сильно изумившись, Ли послал свой визитный листок и пошел с визитом. Старик выбежал ему навстречу, ввел его в дом и, приветливо улыбаясь, старался с ним сблизиться. Ли, вернувшись домой, послал своего человека с угощениями в подарок старику и семье. Тот одарил и наградил слугу самым щедрым образом.
Прошло еще несколько дней. Ли устроил обед и пригласил старика. Они оба друг другу пришлись по душе и радовались этому бесконечно. Ли спросил старика, откуда он родом. Старик отвечал, - из Цинь. Ли изумился, что он пришел сюда из столь далеких мест. Старик сказал ему на это:
- Ваша прекрасная область - счастливая земля, а в Цинь - долго жить будет нельзя, так как там произойдут большие бедствия.
Так как время было тихое и мирное, то Ли оставил разговор, не расспрашивая подробнее.
Через несколько дней старик прислал Ли свой именной листок тоже с приглашением, чтобы, таким образом, отблагодарить хозяина дома за приют. На обед он поставил вино и кушанья в самом щедром изобилии и отменно вкусные. Ли все более и более приходил в недоумение и выразил догадку, что старик какой-то знатный вельможа. Тогда старик по дружбе сознался Ли, что он лис.
Ли, до крайности пораженный этим признанием, рассказывал это всем встречным, и вот вся местная знать, услыша про эти лисьи чудеса, каждый день стала направлять свои экипажи к воротам старика и вообще искать его дружбы. Старик всех принимал с преувеличенной скромностью. Понемногу и представители местной власти стали заглядывать к старику, и только когда сам правитель области просил разрешения познакомиться, то старик подчеркнуто отказал. Тот просил Ли как хозяина взять на себя переговоры по этому поводу, но старик опять отказал. Ли спросил, в чем тут дело. Старик пододвинулся к Ли и шепотом сказал ему:
- Вы не знаете, конечно, что он в предыдущем своем рождении был ослом. Хотя в настоящую минуту он и сидит торжественно над нами, но он из тех, кому какую дрянь ни давай, все выпьют. Я, конечно, другой породы и стыжусь с такими якшаться.
Ли в осторожных выражениях сообщил об отказе начальнику, говоря, что лис боится его проницательного ума и потому не дерзает принять его. Тот поверил и перестал просить.
16
Из сборника "Описание удивительного из кабинета Ляо"
Пу Сун-лин (1640-1715)
Переводы печатаются по книге: Пу Сун-лин. Лисьи чары, Рассказы Ляо Чжая о чудесах, в переводах с китайского академика В. М. Алексеева. М., "Художественная литература", 1970.
116.
117. ...
118. ...
121.
122. ...
...
...i> передала его служанке... - Обычай запрещал знатной девушке подавать что-либо мужчине, чтобы их руки не встретились.
123. ...
...
124.
127.
130. ...
130.
...
...
131. ...
...
...
132.
...
...
...
134. ...