Выбрать главу

По окончании жертвы он ступал на колесницу, которой правил возница его Миртил, и, замахнувшись копьем, гнался за своим противником. Настигнув его, Эномай бросал ему копье в спину. Так погибли многие; их головы Эномай прибивал к воротам своего дома, в острастку будущим искателям руки Гипподамии.

Юный Пелопс, с мужеством в сердцу и со светлыми надеждами, прибыл в Пису; но как только он увидел головы своих злосчастных предшественников, страх проник в его душу, поколебалась его вера в собственное счастье, в свою счастливую судьбу. А потому стал искать он союзника против такого опасного противника. Вначале он подкупил царского возницу Миртила, Гермесова сына, и взял с него обещание не приставлять к колесам чек. Оба состязавшиеся понеслись на своих гремящих колесницах, Пелопс впереди, а позади него, еще быстрее жестокосердый Эномай, с поднятым на юношу копьем. Он уже настигал его, как вдруг колеса соскочили с осей его колесницы, он пал на землю и убился до смерти. Пелопс же остался цел: он победил и стал обладателем прекрасной Гипподамии и царем Писы. Выступил тогда перед ним Миртил и потребовал обещанной за измену награды. Пелопс обещал ему половину царства, но теперь, обладая им, и не подумал делиться. Он повел Миртила на морской берег и коварно сбросил его в море, которое и зовется с тех пор Миртийским. Умирая, Миртил проклял Пелопса со всем его родом, и хотя Пелопс, чтоб умилостивить дух Миртила, воздвиг ему великолепный надгробный памятник, а чтоб смягчить гнев Гермеса, воздвигнул этому божеству храм, – все-таки проклятие убитого исполнилось, и род Пелопидов своими злодействами и бедствиями приобрел печальную известность.

У Пиндара встречается другой рассказ про Пелопса. Поэт сообразно со своими чистыми понятиями о богах и со своим уважением к великому герою Пелопсу, изменяет и как бы исправляет общеизвестный миф о нем.

Не может поэт допустить, чтобы боги пожирали человеческое мясо и чтобы любимец богов Пелопс запятнал себя коварством и убийством.

Когда парка Клото омыла новорожденного Пелопса в чистом, ничем еще не запятнанном котле, плечи младенца заблистали белизною, будто слоновая кость. Красавца Пелопса полюбил Посейдон, могучий сотрясатель земли. И вот, однажды, когда Тантал, отец младенца, столь часто деливший трапезу с богами, пригласил их к себе на пир, Посейдон увез младенца в златой колеснице и сокрыл в высоком чертоге Зевса, куда впоследствии был перенесен и Ганимед. Исчез Пелопс, и гонцы, посланные его матерью на розыски, возвратились ни с чем. И прошла тогда молва между соседями Тантала, будто боги, пировавшие у него, изрезали младенца на куски, разварили их в кипятке и посъедали эти куски – все до единого. Но да будут далеки от нас столь хульные речи о богах! Бессмертные любили Тантала, но сам он не сумел удержать за собой своего счастья: надменность вовлекла его в великую беду. Зевс повесил над головой своего сына Тантала тяжеловесный камень, каждый миг угрожавший ему падением и отнимавшиий у него все радости жизни. На такую горькую жизнь обречен он был безвозвратно за то, что похитил у богов нектар и амброзию и предложил их в снедь своим собутыльникам на земле. За это отвергли бессмертные его сына и поселили его снова на земле, среди недолговечного рода людского. В годы расцвета молодости, когда темный пушок только еще начинал оттенять ланиты Пелопса, он задумал искать руки дивной Гипподамии Элидской. Темною ночью пошел он к серому морю и воззвал к Посейдону, мощному сотрясателю земли. И Посейдон предстал пред ним.

– Если ты любил меня когда, владыка Посейдон, – взмолился Пелопс, – если дорога тебе моя любовь, отстрани от меня медно-острое копье Эномая, на быстролетных конях унеси меня в Элиду и даруй мне победу. Эномай предал смерти уже тринадцать искателей руки царевны, – та же участь грозить и поныне всякому искателю. Но опасности привлекают сильного духом. Никому из нас, земнородных, не избежать смерти: что же за охота влачить дни в ленивом бездействии, дожить до старости, не стяжав себе славы громкими подвигами? Нет, не уклонюсь я от боя, мне предстоящего; ты же, владыка, помоги мне увенчать мое дело счастливым успехом!