Примечательно, что гомосексуальные проявления, известные в христианстве как содомский грех, никогда специально не рассматривались в классическом буддизме. В общем смысле, приравнивая «двуполых» к евнухам и импотентам, буддийская традиция трактовала необычные проявления сексуальности как психофизический изъян, практически не поддающийся коррекции, но не как грех.
Ни в канонической, ни в постканонической традиции евнухи, «двуполые» и импотенты — и это необходимо отметить — не причислялись к мужчинам либо женщинам. По мнению буддийских мыслителей, опиравшихся на Слово Будды, за проявление женской и мужской гетеросексуальной ориентации отвечали специальные врожденные психические способности — соответственно, женская и мужская. Они же способствовали формированию женского и мужского характеров, т. е. становлению «пола личности». Существование какой-либо гомосексуальной или асексуальной психической способности отрицалось, ибо подобные способности не были перечислены Бхагаваном в двадцатидвухчленном списке факторов, доминирующих в психике. На этом основании евнухи, «двуполые» и импотенты и рассматривались как ущербные в аспекте психических способностей человеческие существа, ибо отчетливо выраженный «пол личности» являлся необходимым условием в осуществлении практики преодоления аффектов.
Однако вера буддистов в величайшую силу преобразующего кармического действия нашла свое отражение и в ряде сюжетов, связанных с идеей прижизненной перемены пола. Так, в одном из подобных сюжетов повествуется о некоем евнухе, который, видя быков, предназначенных для кастрации, проникся к ним глубочайшим состраданием и спас животных от этого. В скором времени он обнаружил, что обретает нормальные мужские половые органы и соответствующие им функции. Сознательное благое действие открыло былому евнуху перспективу приобщения к Дхарме и вступления в сангху.
Другой сюжет рисует нечто совершенно противоположное. Члены одной общины на своем собрании упрекали небрежного монаха в нарушении предписаний Пратимокши. Критика показалась ему слишком мелочной, подобной женским придиркам, и он, обратившись к авторитетным монахам, с досадой бросил: «Да вы бабы!» Это неблагое действие привело к созреванию дурного кармического следствия — самомнительный грешник по прошествии недолгого времени утратил все присущие ему ранее мужские свойства и превратился в женщину, усложнив себе тем самым задачу устранения аффектов.
Итак, «пол личности», согласно буддийским воззрениям, играет решающую роль как в «утверждении в истинном», так и в «утверждении в ложном», поскольку без обладания женской либо мужской психической способностью нельзя утвердиться ни в том, ни в другом.
Характеристика смертных грехов предполагает три критерия: осознанное намерение совершить действие, подпадающее под категорию смертного греха, наличие конкретного заранее намеченного адресата (жертвы) этого сугубо неблагого действия и, наконец, факт совершения действия именно в связи с намеченным, а не каким-либо иным адресатом. Только при совпадении всех трех критериев имеет место смертный грех, а не менее тяжкое прегрешение. Под таким углом зрения и анализировали неблагие действия знатоки Винаи и абхидхармисты.
Почему так важны три критерия? Смертный грех порождает такое кармическое следствие, которое изживается только в аду Авичи. Содеявший его нечестивец в данной жизни уже не обладает корнями благого. Ни покаяние, ни практика «видения» Благородных истин или буддийской йоги в этом рождении не могут ему помочь, поскольку такие важнейшие благие состояния сознания, как не-алчность, не-вражда, не-невежество, не возникают в потоке психофизической жизни согрешившего. Его следует немедленно изгнать из сангхи навсегда, избавив ее членов от тлетворного присутствия существа, соприкоснувшегося со смертным грехом.
Если же содеяны менее тяжкие прегрешения, не отсекающие корни благого, то санкции по отношению к грешнику будут иными, поскольку он не утратил возможность облегчить свое кармическое будущее. Искреннее покаяние, практика «видения» Благородных истин, йогическое созерцание будут ему полезны и сыграют свою очистительную роль.
Учитывая все вышесказанное, знатоки Винаи стремились кропотливо осмыслять все типичные случаи, зафиксированные в каноне, ради верной диагностики неблагих деяний.
В этом анализе большое внимание уделяется смертным грехам, связанным с убийством благодетелей — матери, отца, архата.
Мать и отец рассматривались во всех случаях как благодетели, независимо от того, были они добрыми и попечительными или же проявляли себя по отношению к детям дурно. Такой подход обусловлен осмыслением факта человеческого рождения как религиозного блага. Податели жизни, открывающие человеческому существу дверь в этот мир, где оно может прибегнуть к защите Будды, Дхармы и Сангхи, есть бессомненные благодетели, и сознательное покушение на их жизнь со стороны чад не может быть ничем иным кроме смертного греха.