Отец Имад ад-Дина, Ак-Сункур, с 1084 по 1094 г. от имени Маликшаха правил Алеппо; сам он стал известен своим участием с юных лет в джихаде, громкое же имя завоевал, управляя при Маудуде и его преемниках Бурсукидах Мосулом, а позднее – состоя на службе у центрального сельджукского правительства в качестве наместника Ирака и Багдада; Сирия не входила в сферу деятельности Имад ад-Дина. Арабские историки, изучающие период, который начинается с завоевания Эдессы, считают Имад ад-Дина великим борцом за веру. Это действительно так, но только в том смысле, что он добился объединения мусульманских Сирии и Месопотамии, без чего любая попытка выступить против франков была бы бесплодна; при выполнении своей миссии он использовал все находившиеся в его распоряжении средства и не испытывал при этом ни малейших колебаний. Не считая кампании против Эдессы (1144), Имад ад-Дин лишь дважды выступал с оружием в руках против латинян, причем оба эти случая носили несколько эпизодический характер. Его первым и решающим успехом было свержение династии мусульманских правителей Алеппо (1128).
Иерусалим в 30-х годах XII в. стал проводить более самостоятельную политику по отношению к северным княжествам. У кормила власти там находилось уже второе поколение крестоносцев; они не ощущали непосредственной угрозы, исходившей от окружающего их мира, по одежде походили на своих арабских соседей и почувствовали даже некое отчуждение от западных единоверцев, когда те прибыли на помощь после потрясения, вызванного потерей в 1147 г. Эдессы. Второй крестовый поход, в котором участвовали два короля, вначале имел целью вернуть Эдессу, падение которой не только ослабило Антиохию, но и вследствие восстановления коммуникаций с Месопотамией дало Алеппо свободу действий, что позволило угрожать Дамаску, бастиону, независимости которого Иерусалим был обязан своим благополучием. Однако крестоносцы поддались соблазну двинуться на Дамаск, а когда из этого ничего не вышло, армия, даже не испытавшая поражения, решила вернуться домой. Этот второй искренний взрыв энтузиазма в христианской Европе закончился утратой иллюзий и взаимными обвинениями. Имад ад-Дин был убит до прибытия крестоносной армии, и наследство поделили, два его сына (1146), жившие в Алеппо и Мосуле. Hyp ад-Дин, младший брат, в ?54 г. почти без помех, что объяснялось пассивностью Иерусалима, овладел Дамаском; отныне королевству на севере и востоке противостояло объединенное мусульманское государство. О его рыхлости свидетельствовало то обстоятельство, что Hyp ад-Дину потребовалось почти десять лет на устройство государственных дел, прежде чем он сумел предпринять решающее наступление против франков.
Консолидация в данном случае заключалась не только в том, чтобы подавить христианские анклавы и подчинить непокорных офицеров; в первую очередь речь шла об уничтожении шиитского влияния, частично силой, частично путем воздействия новых учебных центров (Мадраса) на сельджукское общество – сам Hyp ад-Дин похоронен на территории одной из религиозных школ, основанных им в Дамаске. Суфизм помог усилить в народе благочестие точно таким же образом, как это было сделано в сельджукской Малой Азии; оно широко распространилось, часто под руководством фанатиков-персов. Радикальные шииты – ассасины продолжали действовать, даже несмотря на давление, оказывавшееся на них Салах ад-Дином, и Рашид ад-Дин Синан, «старец горы», до самой своей смерти в 1193 г. был достаточно могуществен, чтобы сводить счеты с Сирией, черпая силы в двойной игре против суннитов и латинян. Вплоть до 1273 г. Бейбарс, победитель монголов, не мог разрушить крепости ассасинов и уничтожить их самостоятельность.
Современному исследователю трудно понять, каким образом Джазира, Сирия и Палестина могли обладать сравнительным благополучием во время непрекращавшихся мелких войн, когда и большие и малые районы переходили из рук в руки и незащищенная страна слишком часто подвергалась опустошению, когда христианские и мусульманские правители находились в постоянной вражде друг с другом и мусульманские города раздирались гражданскими войнами. Багдад испытывал экономический упадок. Ибн Джубайр говорит о высокомерии его жителей, которое находилось в печальном противоречии с разорением значительной части города. Между тем Мосул был промышленным центром, через Алеппо и Дамаск связанным с европейской торговлей, переживавшей в то время подъем. Прибрежные города, где итальянские купцы получали значительные привилегии в обмен на транспортные услуги, превратились в склады товаров, в торговле которыми участвовал и Египет. В крупных городах, как правило, возникали небольшие «кварталы» иностранных купцов, напоминавшие митата в Константинополе; по-видимому, то были копии сирийских колоний, которые в конце периода греко-римской древности вели торговлю с Италией и с будущей Францией.