Слово умма, употреблявшееся уже доисламским поэтом Набигой в значении «религиозная община», вошло в обиход одновременно с термином хиджра и стало обозначать мусульманскую общину (даже в современном арабском языке нет слова, адекватного термину «государство»: слово даула, находящееся в употреблении с VIII в., означает «династия» или «режим»). Образованное от этого существительного прилагательное умми, соответствующее латинскому gentilis («родовой», «соплеменный»), применялось к Мухаммаду, чтобы обозначить его как пророка рода (арабов-язычников). Нынешняя догматика интерпретирует умми как vulgaris («простонародный»), или, что то же самое, как incultus («дикий», «грубый»), дабы защитить несравненное знание человеческой и божественной природы, которое Пророк явил миру. Это измененное значение сохраняется как догма и по сей день, преследуя цель предотвратить появление в области корани-ческого источниковедения направления, сопоставимого с критикой Библии, или же любого критического изучения ислама.
Заслуживает упоминания, что в единственном документе, сообщающем об административном устройстве Медины времен Мухаммада, так называемом Завете общины, не упоминаются три крупных еврейских племени и говорится лишь о малочисленных еврейских группах как о членах уммы. Дата его создания предшествует дню битвы при Бадре, но окончательно завершен он был и приобрел нынешнюю форму после уничтожения племени курайза, свидетельствуя о благоприятном для мусульман повороте событий в городе. Мусульманская община охарактеризована в нем как умма вахида мин дун ан-нас – «единственная община, отделенная от остальных людей». Племена и роды сохраняются в рамках уммы, и общие обязанности и права установлены по свободному соглашению с Мухаммадом. Он выступает как глава племени, определяющий отношения с окружающим языческим миром и действующий как арбитр, когда необходимо уладить противоречия между различными группировками внутри уммы. Он также командир в бою. Зимма, божественная гарантия безопасности, распространяется на всех верующих. Евреи специально описываются как умма ма'ал муслимин – «община с (или рядом с) мусульманами». Такая формула отделяет евреев от умма Мухаммадийа, и это развивает дальше идею, согласно которой доступ в общину дает вера, идею, на которой зиждется исламское толкование государства. Мусульманина создает верность богу и его Пророку; мусульмане живут в умме, даже если случайно обитают среди «неверных». Традиционное право гарантировало существование различных общин, которые к тому же вели автономную жизнь, основанную на общем духовном наследии. Даже мекканским мушрикун, «политеистам», понадобилось немного времени, чтобы признать умму своеобразной политической реальностью.
После «битвы у рва» бедуины все сильнее чувствовали притягательность и мощь власти Пророка. Со временем они оказались вовлечены в борьбу между Меккой и Мединой, и трудно отказаться от впечатления, что, хотя распри между кочевниками оставались обычным делом и сохраняли свою аморальность, эта борьба выдвинула перед ними более высокие цели и придала им большие достоинства. Впервые на памяти людской на карту была поставлена идея, воздействующая на общественный порядок, идея, судьба которой все более тесно связывалась с судьбой всей Центральной и Северной Аравии. Вот почему в полном соответствии с логикой событий Мухаммад примерно с 628 г. настоятельно требовал, чтобы любая группа, желающая к нему присоединиться, принимала ислам, прежде чем с нею будет заключен союз.
По-видимому, Мухаммад сознательно стремился расстроить торговлю мекканцев с севером, чтобы тем самым ослабить их экономику. К тому времени ему, должно быть, стало ясно, что единственной возможностью сохранить pax islamica («мусульманский мир»), удержаться от войны между мусульманами является непрерывная экспансия. Интенсификация экономики в Аравии была невозможной, во всяком случае с точки зрения тогдашних ее жителей. Поэтому в годы, последовавшие за осадой Медины, походы на север участились. В 629 г. трехтысячный отряд мусульман столкнулся с византийской армией возле Муты, которая, видимо, считалась принадлежащей Византии; и хотя потери составили лишь от восьми до двенадцати человек, византийцы отступили к Медине, понеся очевидное поражение. Причины этого похода и подробности его завершения, вероятно, навсегда останутся тайной. Тем временем Мухаммад счел необходимым направить письма шести властителям, весьма неодинаковым по значению, – персидскому царю, византийскому императору, негусу Абиссинии, регенту (?) Египта, гассанидскому князю и главе племени бану ханифа в Юго-Восточной Аравии – с требованием перейти в ислам; один только персидский царь, как сообщают, принял послов неласково; остальные отправили их обратно со словами ободрения, наградив ценными подарками. Историческая достоверность посольств не может быть серьезно подтверждена. Однако это сообщение показывает, что Мухаммад успешно устанавливал отношения с внешним миром и что его преемники, составившие тексты этих писем, желали запастись документальными свидетельствами того, что Мухаммед обращался ко всем людям, а не только к арабам.
Между тем в первые месяцы 628 г. в конфликте между Мухаммадом и мекканцами произошел эпизод, явившийся высшим достижением Пророка в государственной политике. Вдохновленный видением, Мухаммад неожиданно решил отправиться с пятнадцатью сотнями добровольцев, большей частью бедуинов, в «малое паломничество» (умра) в Мекку. Легковооруженные мусульмане, ведя с собой жертвенных животных, приблизились к священной территории. Испугавшись их намерений, мекканцы пытались преградить Мухаммаду путь, но он достиг границ шрама у ал-Худайбийи и вступил в переговоры, которые привели к отказу от паломничества на этот год. В свою очередь, мекканцы дали обещание впустить его на три дня в следующем году; на это время они должны были очистить город. В тексте соглашения, переговоры о заключении которого Мухаммад, к большому огорчению мусульман, вел от своего имени, а не в качестве Пророка, обычная мусульманская вступительная формула «Во имя Аллаха милостивого, милосердного» была заменена традиционным «Во имя Твое, о Боже». Мухаммад гарантировал бедуинам свободу заключения союзов и взамен тотчас получил всех обращенных им мекканцев, которые прибывают в Медину, – и то и другое без всяких залогов. После этого Пророк объявил паломничество законченным, приказал зарезать жертвенных животных и отправился домой.
Верующие были глубоко разочарованы; они чувствовали себя униженными и обманутыми в своей вере в Пророка, к которому они «из почтения, угодного богу», совсем недавно предались на горе и~ на радость. Мухаммад остался непреклонным, и вскоре выгоды от этого кажущегося отступления сделались весьма ощутимы. Подписание договора означало признание политического статуса уммы как партнера Мекки, равного ей по значению. Свобода объединения, предоставленная бедуинам, служила к выгоде уммы, так как только она могла обеспечить присоединение к усиливающейся системе власти; Мухаммад не боялся, что бедуины предпочтут вернуться к беспорядку мекканского союза, ибо привлекательность ислама не могла быть нейтрализована листком бумаги. Все больше племен стремилось найти взаимопонимание с Мединой; поток беглецов из Мекки не иссякал. Мекканские власти поняли, что игра проиграна и что, пока это возможно, они должны сохранить городу его положение путем интеграции в мусульманскую общину. Мухаммад, в свою очередь, нуждался в опыте мекканского правящего класса: экспансия уммы и, самое главное, ее коренное переустройство были невозможны без помощи мекканцев.
Отсроченное «малое паломничество» было должным образом совершено в 629 г. Пути, ведущие на север, Мухаммад обезопасил, завоевав еврейский оазис Хейбар. В обмен на половину урожая он разрешил его обитателям остаться на своей земле в качестве арендаторов, не потребовав от них перехода в ислам. Здесь он впервые применил метод, который впоследствии часто употреблялся для того, чтобы включить неверных в империю уммы. Те мекканцы, которые питали известные сомнения относительно окончательного исхода событий, изменили свою точку зрения, увидев все возраставшую армию паломников. Крупнейшие деятели Мекки, такие, как будущий завоеватель Египта Амр ибн ал-Ас и великий полководец Халид ибн ал-Валид, перебрались в Медину и отдали себя в распоряжение Мухаммада. Абу Суфйан, первый гражданин Мекки 21, взял на себя труд в качестве посла устранить любые трудности, которые могли возникнуть в результате действия договора, заключенного в ал-Худайбийи. Он не добился полного успеха, но еще до возвращения Мухаммада в Мекку вместе со всей семьей перешел на сторону Пророка. Ал-Аббас, дядя Мухаммада и прародитель династии Аббасидов, не игравший в то время выдающейся роли в Мекке, по-видимому, именно тогда принял мусульманство.