– Что с тобой случилось? – спросил Курт.
Слышно было отлично, точно он находился в соседней комнате.
– Понятия не имею, – честно ответила я. – Совершенно не помню последние одиннадцать лет жизни, можешь себе представить?
– Вполне, – невозмутимо отозвался Курт.
Будучи высококлассным нейрохирургом, он и не такое мог себе представить. Собственно, и представлять было нечего: в своей практике он сталкивался и с более замысловатыми случаями.
Довольно быстро он рассказал, что произошло со мной за отчетный, так сказать, период. Мы развелись, я вернулась на родину и устроилась работать в какое-то туристическое агентство. Замуж больше пока не выходила, детьми не обзавелась, а насчет личной жизни ему, Курту, ничего неизвестно. Наверное, кто-то был. Молодая, красивая женщина…
– Спасибо на добром слове, – пробормотала я. – А почему мы с тобой развелись? Я что-нибудь… ну, ты понимаешь…
– Просто не сошлись характерами, – крайне миролюбиво отозвался Курт. – Расстались очень мирно и цивилизованно, я лично не в претензии, бывает. Кстати, я снова женат, старшему сыну шесть, дочери два года.
– Поздравляю! – машинально отозвалась я.
– Ты меня поздравляла и со свадьбой, и с рождением детей, – уведомил Курт. – Я же говорю, мы расстались тихо и интеллигентно. На свою жизнь ты не жаловалась.
– Что мне теперь делать? – без особой надежды спросила я.
– Ждать. Состояние амнезии, особенно такой долгосрочной, обязательно пройдет. Постарайся взять себя в руки, не обращай внимания на то, что многое для тебя станет открытием, и когда-нибудь стена рухнет…
– И погребет меня под своими обломками.
– Не утрируй, Стелла. Лучше всего тебе вернуться в Москву. Дома и стены помогают.
– Я даже не знаю, где мой паспорт.
– Ну, это проблемы консульства. Ты же не преступница, а потерпевшая. Кстати, нашли шофера той машины, которая тебя чуть не сбила?
– Понятия не имею!
– Ты всегда была непрактичной! – мягко пожурил меня Курт. – Наведи справки в полиции. Возможно, водитель сможет что-то прояснить. С тем же паспортом, кстати. Разве при тебе не было сумочки?
– Даже если и была, то паспорта обычно оставляют в отеле на регистрации. А ни в одном отеле Кемера меня не регистрировали, полиция проверяла.
– Хорошо, только не нервничай. И не волнуйся из-за оплаты больницы, я это уже урегулировал. А завтра тебя посмотрит врач, который проходил у меня стажировку. Вот увидишь, все наладится.
– Спасибо! – искренне отозвалась я. – Ты всегда был отличным мужиком. И почему я от тебя отказалась?
– Когда-нибудь вспомнишь, – утешил меня Курт. – Ну, пока. Я тебе еще позвоню.
«Когда-нибудь стена рухнет…» Хочется верить, что не придется ждать слишком долго, пока это знаменательное событие произойдет. Работаю я в «каком-то» туристическом агентстве – волшебно! С каких пор я начала разбираться в этом бизнесе, если по образованию – обыкновенный филолог? Впрочем, надо радоваться тому, что не забылись языки, иначе неизвестно когда и как эти знания восстановились бы.
Уже начало смеркаться, когда в палату заглянула медсестра.
– К вам пришли, – объявила она, тщательно подбирая немецкие слова.
– Опять полиция? – обреченно вздохнула я.
– О, нет! Один господин…
И в палату действительно вошел господин, абсолютно мне незнакомый, но с такой радостной улыбкой на лице, будто искал меня всю жизнь и вот наконец-то нашел. Высокого роста, волосы пышные, темные, с легкой проседью, правильные черты лица… Повеяло ароматом хорошего лосьона, и я тут же застеснялась своей неприбранности и непрезентабельности.
– Эллочка! Слава Богу, ты в порядке!
Посетитель говорил на чистом русском языке.
Но – Эллочка… Никто меня так сроду не называл.
Я выдавила из себя нечто по идее изображавшее улыбку.
– Ты мне не рада? Как ты себя чувствуешь?
– Сносно, – ответила я на последний вопрос. – Жить буду.
Медсестра внесла красивый букет, уже поставленный в вазу, и блюдо с фруктами. Ничего себе! Кем мне приходится этот незнакомец, хотела бы я знать?
Мужчина наклонился ко мне и нежно поцеловал. Слишком нежно, с моей точки зрения. Но на какое-то мгновенье мне показалось, что после этого поцелуя чары спадут… то есть, тьфу, амнезия исчезнет и все встанет на свои места. Увы.