Тем не менее восприятие у всех великих мастеров осталось самостоятельным, поскольку иначе они бы не были великими. И то, что они перенимают отдельные мотивы, то, что им дает толчок тот или иной образец, этому нисколько не противоречит. Конечно, можно говорить об античности как факторе в становлении Микеланджело или Рафаэля, однако все же это не больше, чем второстепенный момент. В случае скульптуры опасность утратить оригинальность была более реальной, чем в живописи: именно в начале столетия Сансовино пустился в широкое подражание античности в пышных гробницах Санта Мария дель Пополо, и при сравнении с более старинными работами, такими, как гробницы Поллайоло с соборе св. Петра, его стиль производит впечатление какого-то новоримского искусства, однако Микеланджело в достаточной мере позаботился о том, чтобы искусство не оказалось в тупике вторичности античного классицизма. И хотя античности всегда было где развернуться в окружении Рафаэля, своими высшими достижениями ей здесь нисколько не обязаны.
Примечательно то, что архитекторы никогда не предавались буквальному воспроизведению античных строений. Римские руины обращались теперь к ним с большей убедительностью, чем когда-либо раньше. Их простота была теперь понятнее, потому что необузданную страсть к украшательству удалось преодолеть за счет внутренних ресурсов. Пришло постижение их соотношений, поскольку люди самостоятельно пришли к аналогичным пропорциям, а отточенный глаз требовал также точных обмеров. Ведутся раскопки, и в Рафаэле мы видим наполовину археолога. Ощущая, что за собственными плечами уже остался определенный путь развития, различные периоды выделяют теперь также и в античности[165], однако, несмотря на это просветленное узрение, эпоха не заблуждается относительно самой себя, но остается «современной», и из цветов археологических исследований возникает барокко.
Глава III Новая художественная форма
Речь в этой последней главе пойдет о новом способе представления предметов. Под этим мы подразумеваем то, как именно данный объект подготавливается к тому, чтобы явиться взгляду в качестве изображения какого бы то ни было рода; тем самым открывается возможность прилагать понятие «художественная форма» ко всей области изобразительных искусств.
Разумеется, новые ощущения телесности и движения, как они были нами только что изложены, должны были заявить о себе также и в формировании образа, так что, независимо от конкретной темы изображения, во впечатлении, производимом образом, на первый план должны были выступить такие понятия, как покой, величие, значительность. Однако моменты новой образной формы этим не исчерпываются: сюда добавляются еще и другие, которые не могли развиться из предшествующих определений. Лишенные чувственной окраски, они явились просто результатом большего совершенства, достигнутого видением. Все это чисто художнические принципы: с одной стороны, налицо прояснение видимого и упрощение явления, а далее, с другой стороны, наблюдается стремление ко все более богатым содержанием зримым конструкциям. Глаз желает получать больше, потому что значительно усовершенствовалась его способность к восприятию, однако в то же время упрощается и проясняется образ, поскольку предметы изображаются с большим соответствием тому, что открывается глазу. А сюда присоединяется еще и третье: одновременное зрительное восприятие частей, способность целостным образом ухватить в созерцании многое, что связано с композицией, на которой каждая часть целого воспринимается как необходимая на своем месте.
165
Ср. в этой связи так наз. «Отчет Рафаэля» о римских раскопках (напечатан среди прочего у