— Успокойся, ты дома. Я с тобой. Все в порядке. — Он выпустил ее руку. Обернулся к подлетевшему на стук Григорию Михайловичу.
— Шпана. Чуть девчонку не прирезал, дурак. Не оставить же одну, а мне по городу с такой ксивой, не резон. — Коротко, но исчерпывающе обрисовал он суть происшествия. — На аллее. Все отдыхают, один, похоже холодный, — вполголоса добавил он уже для Павла, — но там чистая бытовуха. Приятель товарищу черепушку проломил.
— Как это? не понял его сторож.
— Промахнулся. Ответил Алексей тоном незабываемого Саидовского «Cтреляли».
Истерики не случилось. — Коньяк снял напряжение и вернул способность рассуждать. Девчонка огляделась и встревожено потянулась к трубке. Алексей протянул телефон.
— Спасибо. — Впервые не отведя глаз, поблагодарила она.
— Я на квартире. — Произнесла в трубку, — все нормально. Нет, нет, в порядке, не беспокойся. Я правда, в порядке. Потом объясню, — Видно было, что ей не хочется говорить о пережитом. — В голосе мелькнули убеждающие нотки. Леха понял, говорит с матерью.
— Не поверила? — спросил он, словно продолжая начатый разговор.
Девчонка автоматически кивнула головой.
— Ладно, объяснишь, поймет, — успокоил он. — Сегодня останься ночевать здесь. Я лягу в комнате Григория Михайловича, ты в моей.
Предупреждая отказ, добавил. — Ни кто тебя не тронет. — Он произнес это так, что она поверила.
— Сними пальто, выпей кофе. Я пойду, скажу старику. Мы с ним партию не доиграли, обрадуется, прохиндей, а то я повел, ему обидно.
Он вышел, а девчонка с удивлением отметила, что не чувствует ненависти к этому здоровому парню, изуродованному страшным шрамом, но с такими понимающими и добрыми глазами. Жаль что этих мыслей не мог слышать Павел, который, встречаясь с постояльцем взглядом, невольно передергивался. А уж ему, не смотря на молодость, приходилось видывать виды.
Бессонов вернулся в кухню. — Ну что? Кофе. — Утверждающе спросил он, насыпая в кружку коричневую крупу. Не поздно? А я все равно сплю, как младенец, хоть кофе, хоть чай. — Он протянул ей чашку. — Кстати я Алексей, а то, как-то неловко.
— Меня звать Ольгой. — Негромко ответила она. — А ты его убил? — Задала тревожащий ее вопрос. Леха с сомнением глянул на ладонь. — Да ну, скажешь. Оглушил придурка. Жаль пацана. Пропадет.
Ольга недоуменно уставилась на него. — Он же меня убить хотел? — Почему жалко?
— Не он хотел, болезнь хотела. Наркотик — страшная штука. Человек себя не помнит. Все отдаст, лишь бы от муки избавиться.
— А ты откуда знаешь? — вновь, слегка подозрительно, глянула собеседница.
Леха помолчал, но махнул рукой. — Брат у меня был, младший. Я в Югославию на сборы уехал, а он на иглу… Когда вернулся, Слава уже сгорел. Мать рассказала. — "Слезы теку, а сам кольцо из серванта вытаскивает. Как то денег достал, купил три дозы, в один «баян» загнал и не удержался, все и вколол". «Передоз», и не откачали. Хороший был мальчишка. На рояле играл, заслушаешься. — Леха замер, внезапно смутившись. Он сам удивился, что рассказал посторонней девчонке, то, чего не говорил никому.
Помолчали, наконец, Ольга решилась и чуть слышно спросила. — Чего — же тогда, ты с ними?
— В смысле? — Не понял Алексей. — А что такого? Я ведь не мошенник? Все честно. Один игрок будет соревноваться с другим. Кто сильнее, тот победит.
Она переспросила, — Как?
— Как? В карты. У меня способности, вот и подписался… Заработать нужно. Он в принципе не обманывал, просто сказал не все.
— В карты, — горестно, повторила Ольга. — Вот ты про болезнь сказал. А они на моего папу, такого же, как ты, способного вывели. А он хороший игрок был, только остановиться не мог. Теперь и квартира эта их, и все деньги, что у нас были тоже, и я на них работаю, чтобы…
Она ткнулась в ладони и тихонько, словно стесняясь, заплакала.
И все сразу стало понятно. Он молчал, не зная, что ответить. А что тут скажешь. Попал ты Леха. Он совершенно отчетливо понял, что разговор этот принес гораздо больше сложностей и проблем, чем, кажется.
***
Казалось бы, и что изменилось? Мало в жизни было таких случаев, когда проигрывали и дома и последние штаны? С незапамятных времен идет привычка русского человека всему отдаваться безоглядно. И писатели и банкиры, да что там верно все, а вот коснись одного единственного человека, и все рассуждения побоку. — Алексей ворочался на узеньком диване, под мерное похрапывание спящего мирным сном в углу комнаты старого игрока. Знакомый с бессонницей чисто теоретически, он впервые не мог заснуть. Мысли роились и гнали дремоту с неотвратимостью кавалерийской лавы.