Медленно, дрожа всем телом, Элламария привстала и свесила ноги на пол. Все её тело настолько болело, что даже двигаться было мучительно больно. Опустив глаза, Элламария увидела на бедрах кровь; простыни тоже были окровавлены. Она хотела сорвать опоганенные простыню, но руки отяжелели и отказывались повиноваться. Слезы ручьем полились из её глаз; словно подстреленное животное, Элламария, жалобно хныча, поползла в ванную.
Пустив горячую воду, она наполнила ванну.
Когда она опускалась в обжигающую воду, боль, пронзившая её тело, была невыносимой, но Элламария понимала - иного выхода нет. Намылив жесткую мочалку, она принялась с остервенением скрести свое тело. Однако толку не было - сколько бы она не отскребала грязь, его липкие руки и тяжесть терзавшего её стального прута, она по-прежнему ощущала не только всей кожей, но и нутром. Элламарии казалось, что теперь, не сумев отмыться, она останется опоганенной навсегда.
Наконец она встала из ванны и, закутавшись в полотенце, распахнула дверцы шкафчика с аптечкой. Не решаясь посмотреть на себя в зеркало, вынула склянку аспирина. С трудом проковыляла в кухню и налила воды в стакан. Передвигаться ей было мучительно больно, при каждом шаге в её израненное лоно вонзались стальные колючки. Добравшись до дивана в гостиной, она обессиленно рухнула на подушки.
Она вытрясла на ладонь пару таблеток аспирина и запила их водой. Затем выпила ещё пару таблеток. Потом ещё несколько...
* * *
Разбудил её пронзительный звонок. Открыв глаза, Элламария осмотрелась по сторонам. Она ничуть не удивилась, осознав, что лежит на диване в гостиной. Даже во сне она не смогла ни на минуту забыть о случившемся, о чудовищном насилии, которому подверглась. При холодном свете дня это казалось даже хуже, нежели ночным кошмаром.
Телефон продолжал звонить, и Элламария скатилась с дивана на пол. Стоять она была не в состоянии, ноги мучительно ныли, а израненное нутро невыносимо горело. Не помня себя, Элламария сняла трубку.
- Элламария, это ты? - узнала актриса голос Боба.
Ответить она не смогла.
- Элламария? Ты там?
Облизав, пересохшие губы, она с трудом выдавила:
- Да.
- Ты в порядке? - Боб прекрасно понимал, как она злится, и был готов к разносу. Однако было в голосе Элламарии нечто такое, заставившее его сразу заподозрить: что-то неладно.
- Да.
- Что-то не похоже.
Элламария снова не ответила.
- Ты меня слышишь?
- Где ты был? - прохрипела она, чувствуя, что слезы катятся градом. Куда ты пропал?
- Я тебе все объясню. Сейчас приеду.
- Нет! Нет! Ни в коем случае.
- Что? - в голосе его слышалось изумление. - Что там происходит? Ты заболела?
- Позже приходи. Не сейчас.
Повесив трубку, Элламария обессиленно упала на спину и обвела глазами гостиную. Цветы! Целое море цветов! Цветы от насильника - от проклятого извращенца!
На полу валялись таблетки аспирина, возле дивана лежал опрокинутый стакан. Должно быть, она лишилась чувств, прежде чем успела наглотаться их вдоволь; в противном случае была бы уже мертва и избавлена от необходимости терпеть боль и терзаться ужасными воспоминаниями.
Напрягши все силы, Элламария заставила себя встать. Полотенце, которым она обмоталась после ванны, упало на пол, и её охватила паника. Нужно прикрыться. Она теперь нечистая, опоганенная, и должна прикрываться.
Подобрав какие-то газеты, Элламария пошвыряла их в камин и зажгла. Затем, один за другим, побросала в огонь все букеты и заковыляла в спальню. При виде перепачканных простыней она в ужасе отшатнулась, однако, собрав всю солю в кулак, все-таки сорвала их, отнесла в гостиную и, достав из ящика комода ножницы, искромсала вдоль и поперек. Покончив с простынями, Элламария побросала обрезки в огонь и некоторое время сидела и следила, как пламя пожирает их.
Может, позвонить в полицию? Однако - зачем? Содеянное вспять не повернуть. Он надругался на ней, какой теперь прок от полиции? Да, конечно, его накажут - если поймают. Но Элламария даже не могла толком объяснить, кто он, и где его искать. Да и меньше всего на свете ей хотелось бы это знать. Да и что будет, когда вся эта история выплывет наружу? Станет достоянием гласности. Народ валом повалит в театр поглазеть на "ту самую, которую изнасиловали". На неё будут смотреть иными глазами. Она была теперь навеки заклейменная и опозоренная. Нечистая. Изнасилованная.
* * *
Боб ослушался её и примчался. Элламария лежала в ванне, когда в дверь постучали. Он не мог войти, потому что Элламария набросила цепочку. Не открывая, она заставила Боба пообещать, что сейчас он уйдет, а вернется потом, попозже. В данную минуту Элламария настолько ненавидела мужчин, что предпочла бы больше вообще их не видеть, хоть даже всю жизнь. При одной мысли о мужчинах. Кровь в её жилах закипала.
Однако позже, когда Боб вернулся, дверь была уже не заперта, а в квартире стояла могильная тишина. Он даже на минутку заподозрил, что Элламария ушла. Однако, войдя в гостиную, тут же увидел ее; актриса неподвижно сидела перед камином, уставившись на мерцающие угли. Даже голову в его сторону не повернула. Сердце Боба упало.
- Здравствуй, Элламария.
Она не ответила.
Осмотревшись по сторонам, он сразу заметил, что в гостиной что-то изменилось. Потом сообразил - все цветы куда-то пропали. Он нахмурился и посмотрел на Элламарию; та по-прежнему сидела, сгорбившись, неподвижно, как изваяние.
- Я все объясню, - сказал Боб.
- Да ну? - вяло промолвила Элламария, не поднимая головы.
- Просто это дурацкое совещание продлилось гораздо больше, чем я ожидал.
- Вот как?
Боб прекрасно понимал, что она ему не верит. Краска бросилась ему в лицо. Черт побери. Надо было сразу сказать правду! Элламария видела его насквозь. Будь дело только в затянувшемся совещании, он бы потом перезвонил ей и приехал попозже. Однако, впервые видя свою возлюбленную в таком состоянии, Боб не был уверен, что у них хватит духу сказать ей правду.
Боб подошел к ней и уселся на соседний стул; Элламария была рада, что он не пытается к ней прикоснуться. Она даже не представляла, как бы это выдержала. Пригнувшись, Боб попытался заглянуть ей в глаза, однако свесившиеся вниз волосы мешали, а голову Элламария по-прежнему не приподнимала.
- Наверное, мне лучше во всем признаться, - вздохнул он.
- Как знаешь.
- Дело в том, что на вечерний спектакль пришла моя жена, - сбивчиво затараторил он. - Извини, я даже не представлял, что она там будет. Примчавшись в театр, я сразу наскочил на неё и... мне пришлось уехать с ней. Я не сумел тебя предупредить...
Боб напряженно ждал ответа, но Элламария промолчала. Ему хотелось взять её за руку, но что-то в позе и поведении Элламарии его удержало.
- Я никогда ещё не видела твою жену, - промолвила наконец Элламария.
Боб развел руками.
- Какая она?
Боб не ответил. Он не знал, что говорить. Ему было бы легче, если бы Элламария кричала на него, бранилась, даже швырялась какими-нибудь предметами, но только не молчала.
- Извини, - снова произнес он. - Мне, правда, страшно неловко перед тобой. Я очень виноват и готов понести любую кару. Что мне ещё сказать тебе?
- Теперь все это уже не имеет значения, - горько произнесла Элламария.
Боб опустился перед ней на колени и попытался взять за руки.
Элламария отшатнулась как ужаленная.
- Не прикасайся ко мне! - завизжала она.
Ненависть и страх, прозвучавшие в её голосе, заставили Боба отпрянуть. И тут, присмотревшись к её лицу, он впервые заметил синяки и распухшие губы.
- Что случилось? - дрогнувшим голосом спросил он.
- Не прикасайся ко мне! - снова выкрикнула Элламария. - Никогда!
И на негнущихся ногах выбежала из гостиной.