Алла похлопала глазами и с места сказала:
— Про любовь и дружбу интересно, — и густо покраснела при этом, а остальной народ оживился и зашумел.
— А ну тихо там, — осадил я их, — шуметь и разговаривать, когда тебя не спрашивают, совсем не обязательно. Любовь и дружба это, конечно, очень важные темы, но немного не вписываются в школьную тематику. Давайте их на следующие классные часы оставим, а пока что-нибудь другое предложите.
— Опять про успеваемость что ли? — сказал с кислой рожей Пронин, — сколько можно?
— А хоть бы и про успеваемость, — подхватил я, — пока вы в школе числитесь, главный ваш показатель, это оценки по предметам. Правила такие тут, не нами они написаны, не нам их и обсуждать, эти правила.
— Да чего тут обсуждать-то, — выступил Обручев из-за спины Аллы, — вон если Олька Полякова (и он кивнул в сторону старосты) круглая отличница, а я, допустим, злостный троечник, то ничего тут не изменишь. Такая у нас судьба.
— Стоп-стоп, — притормозил я его, — а это очень интересная между прочим тема, почему один отличник, а другой двоечник (троечник, поправил меня Обручев), хорошо, троечник. Кто как считает?
— Ну мы не знаем, — сказало сразу несколько человек, а закончила мысль одна Алла, — наверно от природы кому-то больше дано, кому-то меньше. Никто в этом не виноват.
— Кто виноват, скажи-ка брат, — автоматически вырвалось у меня.
— А дальше? — спросила Алла. — Это ведь песня наверно?
— Дальше вот что — «один женат, другой богат, один дурак, другой твой враг».
— Что-то я не знаю такой, — задумалась она.
— Я поезде слышал, туристы пели, — выкрутился я.
— И про «один богат» тут не к месту, в нашей же стране нет богачей.
— Это ты, Алла, на Кавказе наверно не была ни разу, — ответил я и вернулся к нашей теме. — А то, что никто не виноват, верно, но только наполовину… даже поменьше, чем наполовину. Есть такой афоризм, не помню чей — «одарённый человек это 10% таланта и 90% работы».
— Но без этих-то 10 процентов ничего же не выйдет? — логично заметил Половинкин.
— Тоже верно, — вздохнул я. — Но тоже не целиком. Дело в том, что наш мозг это очень сложная система с миллиардами нейронов, которые взаимодействуют друг с другом и с окружающей средой у всех по-разному. У кого-то эти процессы протекают быстро, у кого-то не очень, а у очень малого процента населения почти совсем никак. Тут уже ничего не сделаешь, но уверяю вас, что в нашей школе таких точно нет.
— И если ты, например, тугодум, — продолжил интересоваться Половинкин, — то что делать, если на контрольную работу отводится полчаса, а ты только за час можешь сообразить, что там к чему?
— Работать над собой, — вздохнул я, — вот возьмём к примеру меня…
— Давайте возьмём, — оживился народ.
— Ты наверно будешь удивлён, Валера, но в детстве у меня были большие проблемы с учёбой…
— Не может быть?! — восхитился Половинкин, — а по вам и не скажешь — и что же вы сделали для исправления?
— Однажды вечером… это кажется в девятом классе было, я сидел за своим столом и решал какую-то там задачу, которую нам на дом задали. А она никак не решалась, хоть ты тресни.
— И что дальше?
— А дальше я так разозлился на себя, ведь по часу над каждой ерундой просиживаю, что сказал себе — стоп, Антоша, так дальше жить нельзя.
— И что, помогло? — всерьёз заинтересовался класс.
— Честно скажу, что не очень (народ разочарованно выдохнул). В этот день не очень, но в течение месяца положение здорово исправилось, задачи я начал решать не сказать, чтоб как орехи щёлкать, но вдвое-втрое быстрее… я не знаю, с чем это было связано, блок какой в мозгу рассосался сам собой или связи между разными мозговыми отделами стали более прямыми и быстрыми, но в итоге школу я закончил без троек.
— Интересно, — задумчиво произнёс Пронин, — надо будет попробовать.
— Да, и ещё для работы мозга очень полезна глюкоза — знаете наверно, в аптеках в таких колбасках продаётся. Ладно, давайте на сегодня классный час закончим — кое-какие мысли я вам в головы заронил, надеюсь, будет над чем поразмыслить.
— А про любовь и дружбу всё же хотелось бы побеседовать, — сказала со своего места Алла.
— Обязательно, в следующий раз,- улыбнулся я, — куда ж без любви-то?
Дом юного техника
После классного часа я решил зайти к нашей директрисе, поговорить о дальнейшем развитии текущей ситуации. Секретарша Оля уже закончила свою работу и испарилась, так что доступ в начальственный кабинет совсем никто не охранял.
— Антон Палыч, — расцвела в улыбке директорша, — заходите, не бойтесь — я вас не съем.
Только вот каннибализма нам тут и не хватало, подумал я.