— Оксана Алексеевна в курсе? -справился он.
— Да, и хочет убедиться, что на траурном собрании всё пойдёт по плану.
— А зачем эта игрушка на собрании? — недоумевающе спросил Вася.
— Потом расскажу, а сейчас давай прицепим к ней что-нибудь и оценим, сколько кг она в воздух поднять сможет.
Ушёл я, короче говоря, от Василия примерно через час — экспериментально выяснили, что полтора кг поднимаются довольно свободно, а вот два это уже почти предел. Наверно хватит, размышлял я, открывая свою дверь… о, Марина уже дома и гремит чем-то железным на кухне.
— А у меня для тебя новость, — крикнула она с кухни. — Меня на курсы повышения посылают. На неделю.
— Да ты что? — изумился я, — и где же эти курсы будут проходить?
— В Ленинске, — ответила она, — причём ехать надо сегодня вечером, я уже и билет на поезд достала.
Ленинск это был соседний областной центр с нашим Новокалининском, и туда даже ходил ночной поезд раз в сутки. Дыра этот Ленинск, если честно, страшная… ну а если совсем честно, то и Новокалининск не очень далеко от него продвинулся.
— Стой, а как же траур? — спросил я.
— А что траур, работать-то всё равно надо. И квалификацию повышать тоже.
— Когда на вокзал надо выдвигаться? — взял тогда деловой тон я.
— В десять вечера, чтоб уж надёжно не опоздать, — ответила она, — садись есть и рассказывай, что там у тебя нового.
Подписка о невыезде
Подписка о невыезде
Но рассказать я ничего не успел. Даже и ложку до рта не донёс, потому что зазвонил дверной звонок. Противным дребезжащим тоном, всё руки никак не дойдут до его замены.
— Кого это там черти принесли? — спросила Марина.
— Так сразу и черти, — попытался вырулить на позитив я, — вдруг это ангелы.
— Ангелы так настойчиво не ломятся, — резонно заметила она на повторный звонок, уже гораздо длительнее первого.
Я положил ложку на место, встал и открыл дверь… жаль, домофонов в этом времени ещё не изобрели, а то можно было бы сразу и узнать, кого там принесли черти. За дверью, как я и ожидал, стоял тот самый капитан из районной ментовки, который приходил за кассетой.
— Что же это вы представителям органов не открываете, граждане? — с укоризной заметил он.
— Так на звонке не написано, органы звонят или ещё кто, — огрызнулся я.
— Собирайтесь, Антон Палыч, пойдём выяснять детали, — сказал он мне, почёсывая голову под фуражкой.
— Это арест? — осведомился я.
— Ну что вы, дорогой Антон Палыч, — отмёл подозрения он, — какой же это арест, это привод для выяснения.
— Хорошо, — ответил я, — документы брать? Ещё какие-нибудь вещи?
— Ничего не надо, — повернулся он к выходу, — если что, вот она принесёт, — кивнул он на Марину, выглянувшую из-за косяка.
— Не волнуйся, я ненадолго, — бросил я ей на ходу, хотя вот в этом я как раз был не очень уверен, вполне могло быть и надолго.
Капитан привёл меня в тот же самый кабинет, где был предыдущий допрос, но майора тут не оказалось, так что все следственные мероприятия он лично провёл.
— Тэээкс, дорогой Палыч, — так начал он общение, вытянув из ящика стола чистый лист бумаги, — сразу будем признаваться или как?
— В чём признаваться-то, товарищ капитан? — сделал я попытку замылить вопрос, — вы хоть намекните, а то загадки разгадывать мне сейчас трудно.
— И почему же трудно?
— Потому что в стране траур, — сразу зашёл я с крупных козырей.
— Ты мне тут тень на плетень не наводи, — отбрехался капитан, — траур конечно трауром, но раскрытие преступлений у нас никто не отменял. Зачем подписку нарушал, что в Москве делал — давай колись уже.
— Не был я ни в какой Москве, честно-благородно сидел у себя дома, — угрюмо пошёл в отказ я.
— А вот люди тебя видели в поезде номер… (он заглянул в какой-то в блокнот) номер 36 сообщением Новокалининск-Москва не далее, чем вчера утром, что на это скажешь?
— Померещилось это вашим людям, — отговорился я, — кстати, что за люди, не подскажете?
— Не подскажу, — сурово отрезал он, — тайна следствия. И теперь согласно положению об административных правонарушениях тебе, дорогой Палыч, можно заменить меру пресечения. С подписки на содержание под стражей.
— Слушай, капитан, — пошел я в атаку, — чего вы все до меня докопались? Нет ни одного доказательства, что это я дал в рыло этому инспектору… ну кроме слов самого инспектора. Да и повреждения у него ерундовые в итоге оказались, в тот же день из больницы выписали. Палку что ли в отчет срубить надо?
— Ты это… — немного озадаченно отвечал капитан, — не борзей, Палыч, а то ведь я и ещё чего-нибудь на тебя накопать могу. Я могу, если разозлюсь.