– Да, Петр Сергеевич, мы почти собрались. Сейчас позавтракаем и выйдем. На улице вас подождем.
Рита теперь всегда говорила о себе «мы». Впервые она заметила за собой эту способность вчера и удивилась, как быстро успела привыкнуть к тому, что они с Павлиной все время вместе.
Во дворе ее оглушил птичий гвалт. Местные воробьи отчаянно дрались возле своей кормушки с залетевшими во двор синицами. Рита прищурила глаза от яркого солнца и немного понаблюдала за поединком. Синицы побеждали. Их было больше, и чувствовался «военный» опыт: часть стайки отвлекала местных от кормушки, вторая же часть в это время пыталась захватить плацдарм с семечками.
– Наглые какие! Наших бьют! – Павлина, лениво выплывшая вслед за Ритой из подъезда, не раздумывая, ввязалась в бой. Схватка завертелась с новой силой. Павлина защищала кормушку, махая, как мельница, руками и не давая подлетать врагам. Синички не видели ее, но потоки воздуха ощущали. Раздался тревожный птичий сигнал «пиу-пиу», и двор мгновенно опустел, а воробьи с ликованием уселись стайкой и принялись орать пуще прежнего – обсуждали победу.
Рита сунула руки в карманы дубленки, достала перчатки и оглядела двор. В арку как раз осторожно въезжал Ситроен Спейс Турер, черный, недавно вымытый и от этого ярко блестящий на солнце чистыми боками.
– Это за нами? – Павлина с одобрением оглядела минивэн, продолжая с подозрением просматривать двор и выискивать птиц-нарушительниц.
– Наверное, – Рита перехватила поудобнее ручки вместительной дорожной сумки с бутербродами и термосом, и зашагала к машине.
Там ее ожидал сюрприз. В салоне сидел Ванечка. Тепло одетый и с рюкзачком.
– Мне бабушка разрешила!– видя недоумение Риты, торопливо пояснил мальчик.
– С обязательным условием,– продолжил, усмехнувшись, Петр Сергеевич,– когда приедем на место, сидеть в машине, пока не позовут.
– Я все равно против, – Рита разозлилась, – а если с нами что-то случится? Он останется один в машине. И что дальше? Надо поговорить еще раз с бабушкой. Ты, наверное, не рассказал ей всего, да, Ваня? Про повешенного? Про то, что люди пропадают?
– Я. Я рассказал ей все. С подробностями. Она выслушала, но решения не изменила. Сказала, что внуку полезно общение с такими друзьями, как мы, – Петр Сергеевич подмигнул Ванечке в зеркало заднего вида, выехал со двора, встроился в неплотный утренний автомобильный поток, и, остановившись на светофоре, продолжил – может, сначала Павлина там полетает? Разведает обстановку?
– Полетаю! Разведаю! А где Тимур? – Павлина нависла над головой Петра Сергеевича.
– Он приедет на свой машине прямо в имение. Так что скажешь, Рита, разрешишь Павлине полетать?
– Посмотрим, – буркнула Рита, устроилась поудобнее на просторном кожаном сиденье, поставила сумку на пол и недовольно уставилась в окно.
– Я не помешаю! Я буду сидеть в машине, сколько скажете! – Ванечка покопался в рюкзачке и вытащил старую потрепанную книжку. – Я вчера смотрел наш маршрут, и мы с бабушкой читали про Иосифо-Волоцкий монастырь, он у нас по дороге будет. Там мощи святого Иосифа есть, а еще там похоронен Малюта Скуратов, опричник. Только я не понял, кто это – опричник?
Петр Сергеевич включил поворотник, выехал на МКАД, и только тогда ответил:
– Был на Руси такой царь Иван Грозный. Опричники – это его личные… как бы тебе попроще… воины. Очень жестокие. Казнили, убивали, разоряли имения. Их потом осудили. Но дел страшных наворотили они немало. Малюта Скуратов был одним из главных опричников. Царь ему очень доверял. Кстати, могильной плиты в монастыре нет. Есть только указание, где он похоронен. Интересная у тебя бабушка, Ваня. Сколько ей лет?
– Сорок шесть.
Петр Сергеевич засмеялся:
– При слове «бабушка» я представил старушку Марпл с вязанием в руках. А она моложе меня.
Ваня продолжал расспрашивать про опричников и царя Ивана Грозного, Петр Сергеевич охотно делился знаниями, Павлина слушала, разлегшись на двух креслах, дорога была свободной, машину мерно покачивало, и Рита задремала. Очнулась же от крика:
– Вон! Вон купола! Это и есть монастырь!
Золотые купола смотрелись величественно и неприступно. Вокруг раскинулись поля, покрытые нестерпимо белым снегом. Павлина, Ваня и Рита провожали взглядом монастырь, пока он не скрылся за поворотом странно пустой дороги.
Через полтора часа беспрерывной Ваниной болтовни, от которой Риту постоянно клонило в сон – время от времени она проваливалась в какие-то путанные сновидения, с трудом выбиралась из них и затем проваливалась снова, – Петр Сергеевич объявил: