– Вот бы голову с пле-е-еч, – неслось над залом, – голова будет лете-е-еть, колоколом звене-е-е-ть!..
Закончилось всё внезапно.
Андрей так и не понял, что случилось. Он только заметил, как один из охранников вдруг прыгнул под ноги зрителям – так делают в регби, когда хотят накрыть мяч собой. За охранником потянулся луч прожектора, и на пару секунд стало видно крохотный плакат. Разобрать всё не было ни времени, ни возможности, но первые слова были «мы ждём», а потом что-то про «фронт».
На помощь первому охраннику бросились ещё несколько. Остальные тут же выскочили на сцену, прикрывая певицу и музыкантов. Площадка в момент ощетинилась автоматами. В толпе хрипло завопили и бросились к выходу. Послышались тихие дробные хлопки – не то стреляли с глушителем, не то что-то лопалось под ногами бегущих. Люди сцепившимся клубком катились к главному выходу. Дверь, у которой открылась только одна створка, моментально забилась спрессованными телами. Около служебного входа началась рукопашная между парнями из техслужбы. Над головами летали микшерские пульты и раскладные стулья.
Андрей успел увидеть лицо Сикорской – до крайности удивлённое. Алиса, не отрываясь, смотрела на пустеющий танцпол, по которому всё ещё подпрыгивали какие-то тени со своим странным плакатом. Чей-то локоть с размаху саданул Андрея по переносице, и в глазах враз помутнело. Вот интересно, что там сейчас у генерального, с отрешённым спокойствием подумал он, чувствуя, как лицо заливает кровь. Андрей понял, что падает, и полностью расслабился. Теперь сопротивляться уже было совершенно бесполезно. Его ещё дёрнуло от боли, когда чей-то каблук раздробил ладонь, а потом наступил на пальцы, но после этого уже ничего не было. Сознание, наконец, потерялось.
2
Метранпажи
Сёма отскочил в сторону: светлая клеточка, на которой он стоял, пропала, выключилась вслед за лампой на потолке.
Теперь цельной дорожки до деревянного бруска нет, тёмное перечёркивает её дважды: через пять квадратов и потом совсем далеко – уже у выхода. Отсюда и не сосчитаешь, через сколько именно. Темнота подъела сразу два квадрата подряд, но вроде бы можно наискосок. Отсюда кажется, что можно. Конечно, если хорошо прыгнуть…
Сёма посмотрел на правую стену: кусочка света около неё теперь тоже нет. Как только центральный плафон перестал трещать и моргать усталым красным, правой стороне уже не перепадает даже мутного сумеречного пятна. Сплошная стена темени, такая плотная, что её, кажется, можно потрогать.
Сёма заворожённо протянул к этой чёрной глыбе лапу, но сразу отдёрнул – ему показалось, что лапа тоже начинает чернеть. Это, конечно, ерунда. Так не бывает. Просто немного страшно. Здесь всем немного страшно, и ему тоже. Это так и полагается. Это такое специальное место.
Сам не понимая зачем, маленький медведь пригнул голову и вжался в пол. Теперь он не шёл, а почти полз вперёд, зацепившись взглядом за рассохшийся деревянный брусок на линии горизонта. Отсюда деревяшка выглядит просто каким-то мелким мусором, помаркой на чистом полу или чёрточкой на круге света. Но Сёма уже дважды подходил к ней вплотную и поэтому знает, что она такое. Медведь запомнил её во всех деталях. И запах, и какая она на ощупь. Очень приятная: шершавая и совсем не холодная, как остальное вокруг. И за ней сразу всё заканчивается – из-под створок ворот уже бьёт совсем другой свет. Можно встать на тёплое, толкнуть лапой облезлое железо двери и выйти. Совсем выйти.
Сёма сосредоточенно полз и ещё какое-то время прыгал по квадратам. Со стороны могло показаться, что он играет в гигантские классики, только подходит к игре уж слишком всерьёз: долго готовится к следующему «ходу», выбирает место, прицеливается. Ритм игры сломался только там, где из освещённой дорожки были выбиты две секции. Медведь постоял, оценивая, можно ли будет как-то перебросить через них динозавра. Скорее всего, нет. Ему здесь не разбежаться. И промахнётся он – Яша очень неуклюжий.
Попробовал примериться к другим путям – нет других путей.
И тут моргнула лампочка.
Это была всего секунда. Маленькая, ничего не значащая секунда, на которую три квадрата перед деревяшкой провалились и перестали быть частью пути. Сёма зажмурился от ужаса. Нет-нет, она надёжная! Она никогда раньше так не делала и больше не будет! Сёма через силу снова открыл глаза и заставил себя уставиться на лампу. Она действительно больше не мигала. Медведь караулил лампу не меньше десяти минут, и только после этого решился продолжить свой поход.