— Вот же ж пень упрямый, — в сердцах бросил мой родитель и, не прощаясь, вышел из дома, даже чуть хлопнув дверью.
И, конечно, сразу же напоролся на меня. Я, сделав вид, что проходил случайно, поздоровался с ним и застыл в ожидании.
— Да хватит уже разыгрывать тут комедию. Вижу, что искал меня.
— Да, небось, и разговор наш с Леонидом услышал, — произнёс он, хмуро глядя на меня.
— Я не подслушивал. Просто случайно. Да и говорили вы громко, — оправдываясь, начал я, но отец меня оборвал.
— Ладно. Пошли домой. Указания необходимые раздал, теперь все только вечером увидятся. Отправил с родными прощаться, — подытожил он.
Понимая, что сейчас не тот момент, чтобы сказать отцу о моём выборе, я решил подождать более удобного времени. Ну и когда родитель поспокойней будет. Хотя бы после обеда. Обычно, сытый желудок и трубка табака делает любого мужчину более восприимчивым и благодушным. Вот только не успели мы дойти до дома, как нам повстречалась довольно шумная компания, в которой почему-то были одни женщины. Да к тому же и агрессивно настроенные.
— Вот он, душегуб проклятый! — закричали из этой толпы визгливым голосом.
Я сразу понял, что дело дрянь. Но мой отец, видимо, был готов к такому повороту событий. Он остановился и, гордо выпятив грудь, гаркнул.
— А ну стоять бабьё!
Пораженный столь невежливым к ним обращением, женский коллектив действительно остановился.
— Кто за главную тут? — тем временем продолжил мой родитель.
Ответом ему было судорожное перешептывание. Похоже, решить, кто будет представлять интересы этого «летучего отряда» так сразу слабый пол и не мог. И не потому, что кандидатов не было, их как раз в избытке. А скорее, никто не хотел подругу ставить главнее себя.
И, наверное, длилось бы это противостояние горделивых умов ещё долго, если бы отец, презрительно хмыкнув, не прошёл просто мимо. Вот тут сразу дело сдвинулось с мёртвой точки. Кто-то истошно заголосил, кто-то матюкнулся, но было видно, что просто так его не отпустят. Но пойдёт ли дело дальше криков и брани? Мужики не бабы, им в лоб не дашь, чтобы осознали свою глупость. Да только, если эта свора с катушек слетит, то могут и накинуться. И тогда поминай, как звали. У женского пола в драках нет никаких правил, тебе тут и глаза выцарапают и всего на лохмотья изорвут. Так что, я, на всякий случай, приготовился к самому неприятному исходу. Хотя, что я мог сделать? Только грудью отца закрыть. Да это и не поможет. Набросятся и плевать, кто прав, кто виноват. И тут совершенно неожиданно появился новый участник намечающегося побоища.
— Ну-ка потише, уважаемые дамы, — сурово произнёс Гермез, выходя из-за края толпы.
Как он там оказался я и сам не заметил. Похоже, когда нужно умел торговец ходить бесшумно и незаметно.
— Вижу, решили вы тут самосуд учинить. Но подумали ли вы, что ваши мужчины скажут на это? Как им стыдно будет за ваше поведение? Ей богу, как курицы в курятнике квохчете, — продолжил вещать он.
— Так забирает мужиков наших эта сволочь! — вырвался крик из задних рядов бабского полчища.
— Для начала вы у них самих спросите, сами ли они идут или заставляет кто-то? На собрании общем решили, у кого есть желание, да возможность на защиту встать, тот с нами в отряде. А то развели тут базар, — резко ответил глава торговцев.
Наступило напряженное молчание. Гермез подошёл ближе к нам, и получилось, что мы словно боевая троица супротив бабьей ватаги.
Наконец, кто-то, видимо, пользующийся самым большим уважением, растолкал толпу и вышел под наши очи. Это оказалась Макфа, дочь Ринаты нашей знахарки-врачевательницы. Была эта дева дородна телом и, что говорят, кровь с молоком. По стопам матери идти она не спешила и больше к поварскому делу тяготела. Ну и, конечно, была главной сплетницей на деревне. Через её острый язык кто только не прошёл, и умела она так уесть собеседника, что только диву даёшься, как у такой язвы ещё и парни менялись по десятку в цикл. В общем, похоже, она и организовала эту разношерстую стаю для похода на моего отца. Правда, непонятно было, чего добивалась этим. Мужика она себе нового всегда найдёт, а беспокоиться о благе селения, этого отродясь за ней не видывали. Эгоистка она была прожжённая. Так что, была здесь какая-то тайная и, причём, дурно пахнущая причина.
— Да головы задурили мужикам нашим, это и ежу понятно. Они ж как дети малые, им лишь бы удаль свою молодецкую показать. А тут речи хитрые, да льстивые. Герои, мол, будете, родину защищать идёте. В будущем, конечно. Да ещё от врага могучего, да невиданного. Вот на веревочке, словно телят, и ведёте их, — прищурив ясные очи, начала она.