Теперь, в один прекрасный день 49 года, делегаты пришли за его сыном. Действительно, хотя парфяне снисходительно относились к политическим убийствам, Готарз, по их мнению, все же начал ими злоупотреблять, убивая беременных женщин, чтобы устранить конкурентов в зародыше. Клавдий охотно отдал им царевича, не слишком веря в его шансы. Он посоветовал молодому человеку править с умеренностью и справедливостью и поручил его Кассию, правителю Сирии. Тот сопровождал царевича до Евфрата и там простился с ним. К советам Клавдия Кассий добавил предупреждение, что надо действовать быстро, чтобы не утомить своих сторонников, поскольку у парфян воодушевление с легкостью переходит в коварство. Мегердат не прислушался к советам Кассия и напрасно потерял драгоценное время в Армении и соседней Осроене, вместо того чтобы ворваться в Месопотамию. Опустим подробности. Готарз, силы которого были невелики, воспользовался этим, чтобы переманить на свою сторону династов, настроенных в пользу его противника, и в конце концов победил его в регулярном сражении. Мегердат попал в плен. Добрый правитель Готарз сохранил ему жизнь, но все-таки отрезал уши.
Для Рима это была просто неудача без серьезных последствий. Мегердат в любом случае долго бы не продержался. Аристократии он показался бы слишком «римлянином», как и его отец Вонон. Тацит прав: «варвары более склонны просить из Рима царей, чем жить под их властью». Вскоре после этого произошло куда более досадное событие: внезапная смерть Готарза — от болезни, как утверждает Тацит, или в результате покушения, если верить Иосифу Флавию. С точки зрения Рима, существование этого серийного убийцы погружало его страну в хаос, что было очень хорошо. Но теперь, избавившись от него, парфяне вновь обретут стабильность — хотя бы на время. В 51 году знать пришла к соглашению и вручила тиару Вонону И, правителю мидян. Этот человек, предположительно брат Артабана III, тотчас скончался — видимо, естественной смертью. Ему наследовал младший сын под именем Вологез I. При нем Парфянская империя обрела мир и вернулась на международную арену. Уже в 51 году знаменитый Приск уносил ноги из Армении вместе со своим легионом: лучше не злить могущественного соседа, вернувшего себе способность вести внешние войны. Но этим отступлением Клавдий дал понять, что он покидает Армению — ни больше ни меньше. Парфяне это сразу поняли: нам известны злоключения Радамиста, первый раз изгнанного в 52 году, а окончательно — в 54-м. У Вологеза был старший брат по имени Тиридат, которому тоже хотелось примерить корону. Он и стал царем Армении.
Как видим, хотя Римская империя льстила себе мыслью о том, будто поступает с парфянами как с прочими клиентами, это было иллюзией. Рим мог время от времени «даровать» царя своему соседу, приберегая другого в запасе, но это предоставляло лишь временное и второстепенное преимущество. На какое-то время, порой продолжительное, Парфия предоставляла Риму свободу действий в Армении или другом царстве на периферии, но только не у себя. Просто державой с таким населением, экономической и военной мощью, как Парфянская империя, не получится помыкать, как Боспорским царством или Фракией. На самом деле у Рима никогда не было и никогда не будет средств силой навязать свое влияние Парфии. Все прошлые и будущие попытки вторжения окончились поражениями или победами без далеко идущих последствий.
Клавдий, как и его предшественники, не сотворил чуда в отношениях с Парфией. Как и Августу, Тиберию и Калигуле, ему то везло, то не везло — в зависимости от обстоятельств. Он восстановил контроль над Арменией благодаря раздорам в лагере парфян — и утратил его к концу своего царствования. Его неудача вызвана не только прекращением гражданских войн среди парфян, но и в равной мере объясняется военными действиями в Британии. Рим не мог оказаться сразу везде. Держать Парфию в ежовых рукавицах можно было, только освободившись от всех других крупных внешних конфликтов. И наоборот: Парфянская империя демонстрировала свою силу на западе, когда ей не надо было переключаться на далекие восточные границы. Этими помехами и объясняется, что за три столетия отношений между Римской империей и империей Аршакидов на вооруженные конфликты приходится не более тридцати лет.