В это августовское утро долина Джудикаре была еще окутана туманом, медленно таявшим в лучах восходившего солнца. Из леса, спускавшегося вплотную к самой дороге, слышались удары топора и сухой треск ломаемых ветвей. Выжженые летним зноем, желтели поля, темнели зеленые виноградники на склонах холмов. Над крестьянскими домами, над шалашами пастухов завивались белые дымки, дыхание просыпавшейся жизни.
Дон Беницио мчался, не отвечая на приветствия встречных. Раздувая ноздри, конь с хрипом вдыхал в себя свежий утренний воздух. Подковы звонко стучали по каменистой горной дороге. Подымаясь на холмы, всадник сдерживал бег коня и оглядывался, ища глазами в небе и среди природы счастливых примет. И снова пускался вскачь.
Плащ дона Беницио развевался по ветру, падая складками на круп коня. Казалось, крылатый ворон несется низко над землей, выискивая падаль. Шпоры всадника глубоко вонзались во взмыленные бока. Солнце всплыло над туманом, и розовые лучи отбросили на гору чудовищную тень черного кентавра.
Увидев впереди замок Тоблино, дон Беницио сдержал коня. Озеро расстилалось внизу, словно полированное бронзовое блюдо, неподвижное под лучами солнца. Островок посреди озера казался зеленым кустом, посаженным в воду. Нигде не было видно человека, в прибрежной зелени не было слышно человеческого голоса.
Остановив коня и приподнявшись на вытянутых стременах, дон Беницио смотрел на замковые башни, темневшие на горизонте серым, тяжелым камнем. Нужно было в последний раз проверить план и собрать силы для атаки. Прекрасный и неумолимый враг был близко. Через несколько минут он предстанет перед жестокой женщиной, отравившей его жизнь. Клавдия была там, за этими стенами. Может быть, она еще спала.
Что он скажет ей? С чего начнет? Первые слова — самая трудная, самая ответственная часть всякой речи… Дон Беницио вслух произнес слова, приготовленные в часы долгих и мучительных размышлений, но нетерпеливым и испуганным жестом остановил себя.
— Трудная задача, — прошептал он, склонив голову на грудь. — Клавдия боится меня, я знаю, и первые слова надо составить так, чтобы они успокоили ее. Я должен быть почтителен, любезен… Если я хочу, чтобы она отдала мне свою любовь, надо внушить ей доверие, уважение… на один хотя бы день.
Дон Беницио сидел на коне и глядел на замок, как полководец, осматривающий поле сражения. Вонзив шпоры в крутые бока коня, он поднял его вскачь и помчался по дороге в замок. Громадные дубовые ворота были открыты. На звук стальных подков в окно выглянул слуга и поспешно сбежал по ступеням, удивленный неожиданным и ранним прибытием черного гостя.
Весть о нем мгновенно разнеслась по замку. Мужская и женская челядь и конюхи столпились во дворе. Лица горели любопытством. Дон Беницио соскочил с коня и расправил члены, затекшие от трехчасовой яростной скачки. Высоко подняв голову, он направился к крыльцу, где стояли кавалеры и дамы, составлявшие двор Клавдии. Толпа расступилась. Заученным жестом благословив толпу, дон Беницио громко произнес:
— Мир вам!
Толпа глубоким поклоном ответила на приветствие пастыря.
— Клавдия в замке?
— Да, — ответила Рахиль, преданная служанка Клавдии, — я сейчас доложу о прибытии вашего преподобия.
— Благодарю.
Коня дона Беницио увели. Мужчины и женщины вернулись к своим занятиям. Двор замка опустел и умолк. С легким шорохом голуби вылетали из бойниц, пролетали над башнями и над стенами.
Неожиданная мысль смутила дона Беницио. Как досадно, что он не подумал об этом раньше. С каким словом обратиться к ней: мадонна или синьора? Успех всецело зависал от того, сумеет ли он правильно начать речь, удастся ли ему подобрать нужные выражения и с первых же слов завоевать доверие красавицы.
Размышления его длились недолго.
— Мадонна Клавдия ждет вас.
Рахиль отступила в сторону, чтобы пропустить прелата, почтительно склонилась и исчезла. Дон Беницио прошел по короткому коридору, в конце которого прямая полоса света указывала дверь. Расправив складки платья, он вошел.
Клавдия ждала его, сидя в тяжелом античном кресле с высокой спинкой, украшенной резными гербами знаменитых родов. На молодой женщине была белая туника, широкими мягкими складками спускавшаяся на пол. Вокруг шеи тускло сверкали крупные жемчуга. Белое лицо, не тронутое годами, глубокие черные глаза…
Со стен смотрели на посетителя большие портреты великих пастырей и полководцев. Темные пурпуровые занавеси защищали окна от полуденного солнца.
Дон Беницио отвесил глубокий поклон, почти коснувшись носом своих колен, и поднял глаза на молодую женщину. Клавдия казалась ему прекраснее и желаннее любой из самых прекрасных королев.