Клавдия победила еще раз и заняла место во главе пиршественного стола. Вокруг нее сидели папские и императорские легаты, главные сановники княжества и наиболее почтенные представители трентского духовенства. Гости были роскошно и великолепно одеты. Только на груди у кардинала не сверкало ни одного креста. Чувство приличия заставило его не надевать дорогих украшений
Столы были роскошно убраны. В серебряных кубках пенилось вино, серебряные блюда полны были утонченных яств. Тяжелый аромат мяса смешивался с легким запахом весеннего вечера.
Гости ели в молчании. Таков был обычай на пирах кардинала. Когда работали челюсти, язык должен был молчать, а ум спать. Разговоры и шутки начинались после того, как желудки наполнялись, а по жилам разливался виноградный сок.
Гости кардинала хорошо знали эти обычаи, так как едали и пивали за всеми столами, за исключением, разве, самых бедных монастырей. Кроме того, они принадлежали той эпохе, когда люди вообще умели и любили поесть. Это были язычники времен упадка под маской духовных пастырей.
«Ешь и пей! После смерти жизнь кончается!» — таков был их девиз. Считая себя пастырями народа, они думали о чреве своем больше, нежели о душе.
Что делали они в Тренте? Собирались иногда на совещания. Допрашивали чиновников, духовенство, но почти не общались с народом. Им было неприятно слушать жалобы бедных и ничтожных людей. Как собирались они исполнить свою миссию?
Хватит ли у них смелости довести следствие до конца? Приведут ли они в порядок дела княжества?
А Клавдия? Полагают ли они, что ее следует выслать? Хотят ли они этого? И если хотят, удастся ли им это?
Клавдия сидела во главе стола и делила пищу с теми, кто, может быть, замышлял ее изгнание. Красавица, встречая направленные на нее взгляды, думала: «Все это мои враги… Еще раз мне пришлось встретиться с ними, безоружной и беззащитной, но я не боюсь их. Эти старые откормленные священники не могут причинить мне вреда. Нет, в этих лысых головах не может быть диких страстей. Чтобы ненавидеть, надо страдать. Стремиться к мести может только человек, имеющий душу. Но эти тела, налитые жиром, не имеют души. Грубые животные…»
Клавдия с презрением смотрела на чувственные лица, на убегающие назад лбы, на ушедшие в глубокие орбиты глаза, на густые брови, на толстые губы, раскрывавшиеся, чтобы поглощать огромные куски пищи. Легаты были старыми людьми.
Исключением являлся, только один сановник, находившийся в свите императорского легата, по-видимому, венгерец родом. Он был очень молод, вряд ли ему было двадцать лет. У него были правильные черты и почти женский, правильный овал лица. На плечи ниспадали густые каштановые локоны. Громадные глаза сверкали.
Он не был разговорчив, но часто смотрел на Клавдию. Несколько раз глаза их встречались, и венгерец первый опускал свои.
К концу обеда разговор перешел в общую беседу. Послышались крики, веселые возгласы, смех, посыпались шутки, остроты и анекдоты. Это был тот момент, когда исчезает человек, и его место заступает зверь. Всякая сдержанность в такие мгновения отбрасывается. Всякие приличия и правила этикета забываются.
Слуги подливали вино в кубки. Блюда были убраны. Речей не произносилось. Гости разошлись по залам замка. Некоторые вышли на прогулку в олений парк. Клавдия, кардинал, Людовико Партичелла и некоторые другие, в том числе и венгерский рыцарь, остались в большом зале. Клавдия сидела у окна и наслаждалась вечерней прохладой.
На небе светились звезды. Время от времени в залу долетал чей-нибудь голос со стороны спавшего города. Из внутренних комнат замка доносились взрывы грубого смеха гостей, проходивших на балкон, откуда открывался дивный вид на город.
Беседа между оставшимися в большом зале оживилась. Венгерец, ободряемый соблазнительными взглядами Клавдии, осмелел и рассказал несколько необычайных приключений. Клавдия внезапно почувствовала порыв расположения к юноше. Какое сравнение мог выдержать с ним кардинал? Один был стар и дряхл, а другой был — сама юность! «Любовь предпочитает любвеобильное сердце», — сказал когда-то Данте. В сердце женщины, приближающейся к закату молодости, любовь расцветает неожиданно, безумно, буйно, подобно тропическому цветку от поцелуя солнца.
Клавдия почувствовала, как внезапно растаяла ее любовь к кардиналу. Любви, собственно, давно уже не было. Оставалась только тень былой страсти. Теперь в душе молодой женщины рождалась новая.
У Эммануила не было соперников. Клавдия всегда была верна ему и гордилась своей верностью. Но сегодня в сердце вошел новый гость. Вспыхнула новая любовь, могучая и властная.