Наступил апрель, приближались майские праздники, к которым молодая советская страна готовилась загодя. Коралли и Шульженко пригласили в Харьков выступать в предпраздничных концертах. Клавдия встретила Коралли холодно. От каких-либо объяснений она отказалась.
Наконец-то он увидел Григорьева, своего заклятого соперника, который, судя по всему, стремительно набирал очки. И. П. Г. ему не понравился. Какой-то мрачный субъект с длинным, несколько лошадиным лицом, но красиво очерченным ртом и глубоко сидевшими глазами, до которых нельзя было добраться взглядом, настолько они были темны… Коралли чувствовал, как в нем закипает бешеная ненависть.
Однажды после окончания концерта они столкнулись лицом к лицу. Клава шла под руку с Григорьевым, в другой руке несла маленький чемоданчик со своим нехитрым реквизитом.
— Познакомьтесь, Владимир Филиппович, это мой жених.
Коралли взбесило не столько слово «жених», сколько ангельский безмятежный тон этой невыносимой хохлушки. Совершенно не соображая, Коралли выхватил чемоданчик из рук Клавдии и что есть силы швырнул его в стену. Тот глухо охнул и бессовестно раскрылся. Концертное платье, туфли, косметика рассыпались по полу. Григорьев ринулся к Коралли и схватил его за лацканы пиджака. Пиджак треснул, этот звук окончательно вывел из себя Владимира Филипповича. Он выхватил браунинг и чуть ли не воткнул дуло в живот своего соперника. И. П. Г. побледнел, Клава дико закричала, попыталась разнять.
Оба рявкнули:
— Отойди! Не лезь!
За давностью времени теперь невозможно сказать, кому из них какая реплика принадлежала. Клава лихорадочно собирала вещи в чемоданчик, испуганно на них взглядывая. Как назло кругом никого не было.
— Вы можете выстрелить, — усмешливо сказал И. П. Г., выпуская из рук подпорченный пиджак Коралли, — и тем решите все проблемы.
Григорьев понял, что Коралли действительно может нажать на спусковой крючок.
— Вы, мой друг, и жизнь превратили в сцену. Жалкий актеришка!
Последние два слова ему не надо было говорить, ибо они мгновенно решили судьбу всех троих.
— Уйдите, Григорьев. Возьмите ваше кольцо, — бледная Клава остервенело сдирала со своего пальца обручальное кольцо.
Григорьев смотрел на нее с мрачной усмешкой. Она протянула ему дрожащей рукой кольцо и взглянула на него. Он увидел в ее глазах неприкрытую ненависть. Григорьев ударил ее по руке. Кольцо упало и покатилось по каменному полу с каким-то странным, несколько игривым звуком. Он резко повернулся и стремительно ушел. Коралли стоял растерянный с опущенным браунингом. Он понимал, чуть было не произошло непоправимое.
— Оставьте меня, я хочу быть одна… Уйдите же, наконец!
Коралли поплелся вслед за Григорьевым, пряча браунинг в карман брюк. Пистолет он имел еще со времен гражданской войны. Его выдало ему украинское губчека, когда Коралли выступал в местах, где орудовали бандитские шайки.
Владимир Филиппович часто рассказывал историю борьбы с оружием в руках за Клавдию Шульженко. Финал истории в его рассказах был иным: якобы соперник, завидев пистолет, трусливо покинул поле битвы, и в качестве награды победителю досталась Клава. Сегодня уже никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть рассказ В. Ф. Коралли.