Мгновение спустя синий барьер сузился ещё больше, до метра шириной. Двоим внутри не оставалось иного выбора, кроме как плотно прижаться друг к другу.
Если бы это было в любое другое время, Цзу Ань, несомненно, был бы счастлив иметь такую близость с Чу Чуянь, но, глядя на её ужасно бледное лицо и пот, обильно стекающий по её щекам, он никак не мог веселиться в этот момент.
Тем временем Ши Кун наблюдал, как трещины на барьере становились всё более и более многочисленными, и, наконец, на его лице появилась улыбка.
"Сейчас всё, наконец, закончится. Я сначала разберусь с Цзу Анем, прежде чем заполучу Чу Чуянь".
"Однако Чу Чуянь — гордая девушка. Если я попытаюсь взять её силой, маловероятно, что она позволит мне завладеть ею. Возможно, мне стоит пощадить Цзу Аня и использовать его жизнь как козырную карту, заставляя её подчиниться мне".
Ши Кун был в замешательстве. Мысль о том, что Чу Чуянь будет подчиняться ему ради другого мужчины, его не устраивала, но мысль о возвышенной красавице, преклонившей колени перед ним, чтобы спасти жизнь своего мужа, также была невероятно заманчивой.
"Аах, моё сердце так колотится!".
Внезапно Цзу Ань спросил:
— Братец Шит, ты же сын своей матери, верно?
_______________
1. Игра слов. На самом деле в поговорке говорится 妻 不 可欺, что означает, что жену друга нельзя запугивать (или желать). Однако Ши Кун изменил последние три слова на "不客气", что звучит почти так же, но означает прямо противоположное.
Глава 153. Первый беременный мужчина в Великой Династии Чжоу
— Само собой! Как я могу не быть сыном своей матери? — ответил Ши Кун.
Великая династия Чжоу ценила почтительность по отношению к своим родителям. Каким бы высоким ни было положение человека, он не осмеливался относиться к своим родителям и их словам или решениям неучтиво.
— Ты наверняка считаешь себя хорошим сыном, которым должны гордиться и почтительно относишься к своим родителям. Но как ты можешь называть себя достойным сыном, не пережив тягот, вызванных десятью месяцами беременности и болью при родах? Ты понятия не имеешь, через какие страдания прошла твоя мать, чтобы ты появился на свет! — Цзу Ань глубоко вздохнул.
Чу Чуянь была несколько сбита с толку.
Она понятия не имела, почему Цзу Ань поднял эту тему прямо сейчас, но, опять же, он всегда был для неё непредсказуемым человеком.
Прислужники Ши Куна тоже были ошарашены. Всё, что происходило сегодня, было настолько нелепо, что казалось, будто это плохо написанный роман. Молодой мастер и Цзу Ань внезапно заявили, что они друзья, затем почти сразу поссорились друг с другом, и теперь они вдруг заговорили о сыновней почтительности. Что случилось с этим миром?!
Ши Кун прищурился, глядя на Цзу Аня. Он холодно фыркнул и сказал:
— Я терпеливо ответил на твой нелепый вопрос из соображений нашей дружбы. Теперь, когда я удовлетворил твоё любопытство, ты, наконец, сможешь упокоиться с миром!
— Раз уж ты считаешь меня другом, то у меня для тебя напоследок есть подарок. Я позволю тебе испытать радость и трудности беременности, чтобы ты смог лучше понять ценность своей матери, и стать более почтительным сыном! — загадочная улыбка появилась на лице Цзу Аня.
— Что за чушь? — Ши Кун и его приспешники уставились на парня, как на идиота.
"Как может мужчина забеременеть?"
И только Цяо Сюэинь была не на шутку встревожена его словами. Она громко крикнула:
— Молодой господин, будьте осторожны!
— Быть осторожным? — Ши Кун был озадачен.
Победа уже была в его руках, и очень скоро Чу Чуянь станет принадлежать ему. О чём нужно было беспокоиться?
"А? Почему у меня внезапно возникло ощущение вздутия живота? Я съел что-то не то? Ох, он становится всё больше и больше..."
Лицо Ши Куна немного поморщилось. Ему казалось, что у него расстройство желудка. Как человек, высоко ценивший свой имидж изысканного джентльмена, он считал чрезвычайно унизительным, если ему придётся бежать в туалет в присутствии такого количества людей.
"Хм? Почему мне кажется, что мой живот становится всё больше и тяжелее?"
Он посмотрел на свой живот, но никаких изменений явно не было.
Но по ощущениям он набухал всё больше!
Между тем, что он чувствовал, и тем, что он видел, было странное несоответствие, и это заставляло его усомниться в собственных ощущениях. Он повернулся к своим помощникам: